Андрей Величко - Третья попытка

– Да, конечно, я сейчас чай поставлю. Или вам лучше кофе?

– Без разницы, что вам удобнее.

Я успел только пригубить довольно вкусный кофе – похоже, каким-то особым методом сваренный, – когда вернулся Сергей. И, получается, пора было приступать к цели моего визита.

– Значит, так, ребята, на днях я покидаю Россию. Навсегда. И оставляю вам эту квартиру.

Молодой муж как стоял, так и сел, сумев только невнятно вопросить:

– Э-э-э… это как?

– Очень просто. Все необходимые документы я уже собрал и подписал, договор дарения составлен, в него надо вписать только ваши паспортные данные. Вписывайте их и живите на здоровье!

– Но почему?

Я решил не врать им, поэтому ответил чистую правду:

– Потому что я, как уже говорилось, навсегда покидаю Россию и уезжаю на один далекий остров, где меня ждет самая прекрасная женщина на свете. Я не могу жить без нее, а она без меня. Деньги нам там не понадобятся – тех, что у нас уже есть, более чем достаточно. Но так как я сам до сих пор толком не понимаю, за что мне привалило такое счастье, то хочу хоть как-то помочь стать счастливым кому-нибудь еще. Вот и все, никаких других причин нет. Да, кстати, моя женщина в курсе и полностью все одобряет, так что не отказывайтесь, пожалуйста.

– Мы не будем, – тихо сказала Наташа и добавила: – Мы вам очень благодарны, Вадим Алексеевич. Будьте счастливы со своей любимой. Может, все-таки возьмете немного денег? Я недавно продала дом в Калязине, и у нас есть восемьсот пять тысяч. Возьмите хоть их!

– Нет, они вам самим понадобятся для уплаты налога, наше государство своего не упустит.

– Хорошо, только обещайте – если у вас что-то пойдет не так и понадобится помощь, сообщите нам! Может, мы и сможем чем-нибудь помочь.

– Договорились, – кивнул я. – Ну, раз все уже решено, то позвольте откланяться. До отъезда у меня осталось не так много времени, и нужно еще немало успеть.

И вот наконец настал последний день в двадцать первом веке. Хотя, впрочем, какой там день, вечер. Так как предыдущий перенос на Запятую был из гаража, то я и вернулся туда же с двумя пустыми канистрами в руках. Быстро пристегнул их ремнями по обеим сторонам багажника старенькой «хонды», подаренной мне дедом, и поехал на заправку.

Обслуживающий ее не то таджик, не то узбек воззрился на меня с удивлением – ведь для него я уже третий раз за день приезжаю сюда с двумя пустыми канистрами и наполняю их. На всякий случай он даже шепотом сообщил мне:

– Не положено!

– Ничего, это последний рейс, – тоже шепотом ответил я ему и пошел платить за шестьдесят литров девяносто второго.

Под тяжестью бензина «хонда» порядочно просела, но до гаража было около километра по ровной дороге, так что я не особо волновался. Даже если она развалится по пути от старости, канистры я как-нибудь дотащу. Но это не потребовалось, скутеретта доехала. Жаль, что ее придется здесь бросить, но зачем она в палеолите? Это же не кроссач, а наши корабли – это отнюдь не «Титаники» и не «Куин Элизабет». Они гораздо меньше, и вообще не очень понятно, куда там распихивать все накопившееся барахло.

Я потрогал кольцо – чуть теплое. То есть надо ждать еще как минимум час, а лучше полтора, пока оно нагреется до нужной температуры, пусть даже она и виртуальная, никакими приборами не фиксируемая. Может, съездить домой, попрощаться с квартирой, к которой я уже немного привык? Нет, как-то совершенно не тянет. Это уже не мое жилье. Его, наверное, отсудит банк в погашение кредита, когда меня официально признают без вести пропавшим. Да и вообще, зачем что-то высиживать? Ведь мы с Катей решили, что сегодня будет последний заход, не просто так. Вес допустимого груза при переносе последнее время падал очень резко. Сто кило, восемьдесят пять, семьдесят…

Ладно, решил я. Две канистры, кажется, перетащить удастся. Ну так и чего ждать?

Я сосредоточился и дал команду на перенос. Он прошел как обычно, разве что сопровождался каким-то коротким звоном в ушах, которого раньше никогда не было.

– С тобой все в порядке? – кинулась ко мне встревоженная Катя.

– Да, – ответил я и, поставив канистры на землю, протянул к ней руки, но она слегка отстранилась.

– Сначала потрогай, пожалуйста, кольцо, – попросила любимая.

Я потрогал. Да, как говорится, кончен бал, погасли свечи. На ощупь оно ничем не отличалось от пальца, на который было надето. Я попробовал его снять, но это не получилось.

– Ура, – расцвела Катя, – значит, оно тебя отказалось переносить, как когда-то Максима, но будет продолжать хранить, как его. Ну, чего же ты стоишь? Меня уже можно обнимать, причем желательно покрепче и побыстрее.

– Почему?

– Потому что у меня совершенно явное предчувствие – с Запятой нам нужно уплывать со всей возможной скоростью. Прямо сейчас, хотя уже пятый час вечера. Даже если не успеем на Родос засветло, ничего страшного. Погода нормальная, а ночью ты уже плавал.

Я не возражал, ибо чувствовал то же самое.

На Родос мы добрались уже в темноте, хоть и проделали весь путь, помогая парусам мотором. Но, как верно заметила Катя, ночью я плавал, да и сейчас вообще было полнолуние, так что «Катран» нормально причалил в бухте, и мы пошли к поселку – звать народ, чтобы нам помогли разгрузить и вытащить на берег катамаран.

Когда все было сделано и неандертальцы, оттащив «Катран» метров на десять от кромки воды, хотели там его и оставить, я вдруг почувствовал, что этого делать не следует. Нужно поднять корабль на откос, где верфь с двумя почти готовыми большими катамаранами.

– Ну молодец, – восхищенно покачала головой Катя. – Я и рта раскрыть не успела, а ты уже все понял и даже начал командовать. Этак, глядишь, у нашего союза племен скоро будут не только две великие матери, но и великий отец.

– Не знаешь, что ожидается?

– Нет, настолько далеко мой дар предвидения не заходит. Но что-то точно будет, причем очень скоро. Хорошо хоть «Дельфина» не успели спустить на воду, а то его так быстро оттащить не получилось бы.

– «Мамонт»! – вспомнил я.

Катя тут же что-то закричала подошедшей Апе на смеси русского и неандертальского, и через несколько секунд три чуть сгорбленные фигуры – великая мать племени и ее сыновья – побежали вниз. Я кинулся за ними.

Мы успели. Когда «Мамонт» был втащен наверх и положен рядом с «Катраном», земля под ногами дрогнула. Потом еще несколько раз.

– Что тут у вас происходит? – удивилась вылезшая на шум Ксения.

– У нас тут небольшое землетрясение, – проинформировала подругу Катя. – А вот Запятой, кажется, уже просто нет.

Тут до нас донесся низкий гром, как будто где-то за горизонтом начали стрелять из пушек. Я посмотрел на юго-запад, где располагалась Запятая. Небо в той стороне вспыхивало оранжевыми сполохами, как при далекой грозе.