Юрий Мещанов - Милосердие победителя (СИ)

- Хорошо.

- Ответь на такой вопрос. Мой отец ведь был у тебя, вечером накануне своей смерти?

- Да, мы провели с ним время.

- А он ни на что тебе не жаловался?

- На что мне мог жаловаться хозяин Рустовесской земли?

- Например, на своё здоровье.

- Нет. Он поел у меня, мы поговорили.

- О чём?

- Он предложил мне стать его законной женой. Я согласилась. Не будь на то воли Единого, я бы стала твоей мачехой. Но Элай распорядился иначе. И теперь наша страна воюет сама с собой. Это плохо.

- Плохо для торговли?

- Плохо для всех нас. Торговать всегда выгоднее, чем воевать. Но ты достойный сын своего родителя. Я рада тому, что ты одержал победу прошедшим летом. Верю в твою победу над всеми врагами.

- Спасибо. И последнее, Ольга. Ты что-нибудьзнаешь о заговоре?

- О заговоре?

- Да. Против меня лично или против державной власти.

- Нет, - отрезала Ольга. - Ничего не знаю.

- Если вдруг узнаешь, сразу сообщи мне.

- Непременно.

- Ну и славно. Побудь здесь ещё немного, тебя скоро отпустят.

Ольга уселась на специально принесённый для неё стул и посмотрела на лучик весеннего солнца, пробивающегося сквозь железную решётку под потолком.

***

После разговора с Ольгой они спустились в подземелья, где в каменных камерах содержались другие участники заговора. Когда тюремщик отворил им тяжёлую дверь, Айвар встал с пола и сощурился, прикрывая лицо руками от пламени факела, который был в руках Степана Глазкова.

- Приветствую тебя, Айвар! - Всеслав говорил нарочито вежливо и приветливо.

- Государь. Простите, не разглядел Вас с темноты.

- Ты ведь знаком с купцом Виктором? - Всеслав заметил, что купец насторожился.

- Тот, который торгует украшениями и дорогими тканями? Конечно, знаю. А что с ним?

- Он мне во всём признался.

По лицу Айвара молнией прошла вспышка ужаса, глаза затравленно сверкнули страхом. Князь увидел ещё одно подтверждение своим догадкам. Но купец мгновенно взял себя в руки и совершенно спокойно спросил:

- В чём он признался, государь?

- В заговоре.

- Вот как? Хм, интересно. И в какой же он впутался заговор, с кем?

- С тобой, твоими подельниками.Ольгой-вдовой, Константином Солеторгом, Фёдором Пузо, Юрием стекольщиком. Они уже признались.

- Я знаком с ними всеми. Но про заговор ничего не знаю.

- Ты уверен в этом?

- Абсолютно. Ни о каких заговорах никогда не слышал. Если бы узнал, сразу же рассказал бы.

***

Константин Солеторг также оказался непреклонен. Ни тени сомнения не было на его лице. Его голос не дрожал, он не запинался и не прятал глаза. На все расспросы отвечал лишь одно: "никаких заговоров, я твой верный слуга". Потратив час на пустые расспросы, Всеслав удалился. Степан Глазков посоветовал попробовать надавить на купцов. Уже было ясно, что сговор существует. Но нужны были признания, дабы узнать все подробности. Обычно поступали проще - отдавали преступника мастеру страданий, и тот вырезал из тела арестанта все сведения. Но сейчас так было нельзя поступить. Речь шла о самых богатых купеческих семействах, к тому же бывших ближайшими союзниками престола.

Под давлением державного князя, Фёдор Пузо почти признался в заговоре. Но в последний момент нашёл в себе силы замолчать. Видимо, когда понял, что пытать его никто не будет. Оставался только Юрий, возглавитель союза стекольщиков.

- Если ничего из него не вытрясем, - сказал Всеслав, - пойдём по новой.

- Государь, - Степан Глазков улыбнулся своей мысли, - иногда угроза пыток пугает сильнее, чем сами пытки.

- Да, ты прав. Зови сюда мастера боли.

***

Юрий не знал сколько прошло времени с того момента, как к нему в дом пришли воины державного князя и настоятельно пригласили в резиденцию на разговор. Такое не было частым событием, но иногда случалось. Правда обилие ратников при полном вооружении говорило об особых обстоятельствах. Это была первая странность. Волнение Юрия усилилось, когда вместо Большого зала или княжеских покоев, Юрия увели в темницу, причём в нижний её ярус, в подземелья. Последовавшие за тем часы ожидания лишь добавили тревог.

Когда за дверью послышались шаги, он встал с пола, на котором лежал и прислушался. В открытую дверь молча вошли люди, ослепившие ремесленника светом своих факелов. Кто они и сколько их было, он разглядеть не смог. Его подхватили под руки и поволокли к стенке в которую были вделаны стальные скобы. На запястья ему надели кандалы с цепями и прикрепили к скобам. Он ужеболее-менеевидел, когда оказался прижат к стене с разведёнными в разные стороны руками. Юрий узнал державного князя Всеслава и исправника Тайной стражи. Пыточных дел мастер раскладывал на полу свои жуткие инструменты. Всё это происходило в полной тишине. Лишь звякали по измазанной запёкшейся кровью и маслом тряпицекакие-тощипцы, лезвия, ножницы.

- Князь! - в ужасе выкрикнул Юрий. - Князь, что Вы делаете! Зачем это? Что вы хотите? Что происходит? Почему Вы молчите, что это?! Что надо?

- Мне ничего не надо от тебя, - после долгого молчания ответил Всеслав. - Я уже всё знаю. Твои друзья тебя предали, всё рассказали. Ты больше никому не нужен, особенно мне.

- Что... Что это значит? Что они рассказали?

- Всё... С учётом того, что про тебя выложили, у меня нет другого выхода, кроме как пытать тебя до смерти, а труп сжечь.

- Но... Кто рассказал? Я знаю! Это была Ольга, Виктор, Айвар, Фёдор и Константин Солеторг?

- Они, да, - Всеслав сделал вид, что ему совсем не интересно. - Я помилую их за честность. А вот тебя придётся убить. Как главного заговорщика.

- Меня?! Нет, я вовсе не главный. Главный Виктор! А придумала всё Ольга!!! Это не я!

- Государь, - вперёд вышел Степан Глазков, именно в тот момент, когда было нужно. - Похоже, что у него своя версия. Может выслушаем его?

- Думаешь нужно? Если он только всё честно изложит, посмотрим, может есть смысл сохранить ему жизнь.

- Я всё расскажу, государь! Всю правду.

Вскоре Юрий, возглавитель ремесленного союза стеклоделов, изложил Всеславу Строгову всё, о заговоре и своём участии в нём. Потом ещё около часа ушло на то, чтобы Юрий собственноручно изложил свой рассказ на бумаге.

***

Яркое весеннее солнце то и дело высовывалосьиз-засерых туч, чтобы прижечь своими лучами умирающие сугробы. Во дворе резиденции державного князя выстроились плечом к плечу воины Старшей дружины и Дворцовой стражи. Перед их стройными рядами были поставлены купцы, которых вывели на свежий воздух из холодных подземелий. Растерянные, они глядели в разные стороны. На них же, помимо ратников, смотрели ещё и все обитатели резиденции, появившиеся кто откуда. Семья князя и ближайшие офицеры с крыльца, воспитанницы свиты и прислужники из окон и подсобных помещений.