Павел Корнев - Спящий

Скрип. Скрип. Скрип.

Меня везли по коридору с закрытыми дверьми; лицо толкавшего каталку человека терялось в темноте, разглядеть его никак не получалось.

А еще я не мог ни пошевелиться, ни выдавить из себя ни слова. Я вновь был парализован. И вновь вернулся в «Готлиб Бакхарт». Осознание этого факта ткнулось в сердце раскаленной иглой, и я бы умер на месте, но у мироздания были на мой счет совсем иные планы. Постепенно в коридоре начало разгораться оранжевое свечение, и его неровные отсветы высветили лицо санитара. Это оказался маэстро Марлини, в глазах его плясали огни преисподней.

– Добро пожаловать в ад! – расхохотался он.

Я запрокинул голову и увидел, что коридор заканчивается топкой крематория, но прежде чем мертвый гипнотизер закатил тележку в огонь, меня рывком выбросило из разлетевшегося на куски кошмара.

Очнувшись, я какое-то время лежал на кровати с судорожно бьющимся сердцем и жадно хватал воздух распахнутым ртом, а только начал успокаиваться, как вдруг расслышал знакомый скрип.

«Мертвые санитары явились по мою душу!» – промелькнула заполошная мысль, но я сразу выкинул ее из головы.

А скрип между тем никуда не делся.

Я поднялся с кровати, высвободил из кармана брошенного в кресло халата «Веблей – Фосбери» и прислушался, но нет – скрип не послышался и раздавался вовсе не в моей голове. Показалось, будто что-то размеренно скрежещет где-то на первом этаже особняка.

Взломщики?

Донимавшая весь вечер слабость оставила меня, ноги больше не подгибались, а руки не дрожали, поэтому я накинул халат, затянул пояс и осторожно выглянул в коридор. После электротерапии мое ночное зрение заметно ослабло, но проникавшего через окна света уличных фонарей было достаточно, чтобы убедиться в отсутствии в коридоре посторонних.

Зажав револьвер под мышкой, я резким движением взвел курок, но и так металлический щелчок прозвучал в тишине ночного дома ударом кузнечного молота.

Замерев на миг на месте, я пересилил неуверенность и двинулся к лестнице. Стоило бы поднять тревогу, но начавшаяся суматоха наверняка позволит неведомому злоумышленнику скрыться, а мне хотелось застать его с поличным.

Кто он и зачем явился? – вот что я намеревался выяснить, осторожно спускаясь по крутым ступенькам на первый этаж. Странное скрежетание привело меня в задний коридор, я повернул за угол и очутился у распахнутой настежь двери чулана.

Кто-то решил покопаться в привезенных из фамильного особняка вещах? Неужели среди прислуги завелся воришка? А скрип – это попытка взломать очередной замок?

Версия убедительной не показалась, поэтому я перехватил револьвер двумя руками, шагнул к двери… и оцепенел при виде сиявших в темноте глаз.

– Не спится? – спросил Зверь и вновь провел по точильному камню лезвием кухонного ножа. Скри-и-ип!

Меня перекосило, а темная фигура в плаще до пят шагнула в коридор и показала разделочный нож:

– Малыш, ты только глянь, что я здесь нашел!

Я попятился, но недостаточно быстро. С острия ржавого клинка сорвалась ослепительная искра и угодила в руку. Голова закружилась, и я бухнулся на колени, чувствуя, как дрожит в груди сердце.

– Драть! – рыкнул альбинос, отскакивая в глубину чулана.

Облик его на миг расплылся облаком серого дыма, и мимолетная нереальность вовсе не была иллюзорной: разделочный нож скользнул сквозь когтистые пальцы, Зверь поймал его лишь у самого пола.

– Держись от меня подальше! – приказал я, переведя дух.

– Малыш, что за ерунда с тобой творится? – опешил альбинос.

Я поднялся с колен и тяжело оперся на стену.

– В тебе слишком много силы, и ты не способен удержать ее в себе. Не приближайся больше ко мне! Понял? Не приближайся!

– Точно! Силу тянет к тебе! Ты ведь тоже пробовал сердце падшего! – сообразил Зверь, прищелкнув когтистыми пальцами. – Она признала тебя своим!

– Держись от меня подальше!

Альбинос расплылся в широкой улыбке во всю свою зубастую пасть и сделал маленький шажок, сокращая разделявшее нас расстояние.

– Малыш, а ты не заберешь силу себе?

– Назад! – скомандовал я, поскольку просто физически не мог совладать с такой прорвой энергии.

– Драть! – осклабился в ответ Зверь. – С чего бы это мне слушаться тебя, Лео?

– Если сила падшего поглотит меня, тебе конец в любом случае! Так что брось дурить и дай мне все исправить. Я что-нибудь придумаю!

– Тик-так, малыш, – шепнул альбинос. – Тик-так! Время уходит.

Я протянул ему револьвер.

– Так вышиби себе мозги, если такой нетерпеливый.

– Хорошая попытка! – хохотнул Зверь, завернулся в плащ и зашагал по коридору, на ходу продолжая править точильным бруском лезвие разделочного ножа. Того самого ножа, которым мне первый раз вырезали сердце.

– Стой! – окликнул я его.

Альбинос обернулся.

– Ну?

– Ты ведь просто образ из моей головы, – сказал я. – В действительности ты существуешь лишь там. Мог кто-то еще пробраться в мое сознание?

– Да ты окончательно рехнулся!

– Уже давно. Еще когда выдумал тебя.

Зверь хмыкнул.

– Кто конкретно беспокоит тебя, малыш?

Я собрался с духом и сознался:

– Маэстро Марлини.

Гримаса отвращения превратила и без того страшную физиономию альбиноса в гротескную морду каменной горгульи.

– Не стоило тебе убивать его, – заявил Зверь.

– Это не ответ!

– Лео, у тебя в голове такая пустота, что слышно, как свистит между ушами ветер. Там в каменном мешке заперт одинокий маленький мальчик – и больше никого нет. Драть! Даже я сбежал оттуда при первой же возможности! – выдал альбинос и зашагал прочь.

– Гад! – выдохнул я ему в спину.

– Я все слышал! – послышался в ответ тихий смешок, а потом Зверь растворился в тенях, словно его и не было вовсе.

Я убрал револьвер в карман халата и заглянул в чулан, где альбинос побросал вскрытые ящики и коробки. В одной из них сверху лежала серебряная рамка с фотографией мамы; я счел нужным прихватить ее с собой, а больше ничего трогать не стал. Просто прикрыл дверь чулана и поднялся на второй этаж.

Лилиана крепко спала. Я поставил рамку с фотоснимком на туалетный столик, кинул халат в кресло и осторожно, чтобы не разбудить Лили, забрался под одеяло. После встречи с вымышленным другом мне было не по себе, но нервозность не помешала задремать. Я больше не боялся кошмаров, напротив, с радостью укрылся в мягких объятиях сна от навалившихся забот и проблем реальности.

Во сне я стоял посреди бескрайней степи, и всюду, куда только доставал взгляд, под легкими дуновениями ветерка покачивались алые маки. Голову дурманил густой аромат цветов, захотелось лечь на землю и уставиться в бесконечно-синее небо, но прежде чем я успел осуществить это желание, за спиной раздался женский голос: