Павел Корнев - Спящий

– Подарок? – не понял я.

– Сабля твоего деда, – пояснила суккуб, стряхнула пепел на фарфоровое блюдечко и догадалась. – А! Так это был не ты!

– Не я.

– Вернуть саблю?

– Оставь себе, – покачал я головой, гадая, с какой стати мой вымышленный друг решил вдруг сделать суккубу столь странный подарок.

От желания досадить или за этим жестом скрывается нечто большее?

Впрочем, у меня с избытком хватало забот, несравненно более важных, потому я решил оставить все как есть.

Раздался стук во входную дверь; Елизавета-Мария затушила сигаретку и отправилась в прихожую. Я в своем домашнем халате и тапочках показываться на людях не стал и встал за простенком в коридоре, на всякий случай взведя перед тем курок револьвера. Но в оружии необходимости не возникло – это прибыл вызванный Лилианой извозчик.

Я помог спустить на первый этаж легкий чемоданчик подруги и обнял ее на прощанье.

– Скоро увидимся, – шепнула Лили, поцеловала и убежала на улицу.

Елизавета-Мария заперла за ней дверь и внимательно оглядела меня с головы до ног.

– Рассказать тебе об исторической ценности «Камасутры» или сразу перейдем к практическим занятиям? – поинтересовалась суккуб.

– Воздержусь.

– Умный мальчик, – рассмеялась Елизавета-Мария, поднимаясь по лестнице. – Если Альберт вернется домой раньше меня, пусть не волнуется. Я еду на летное поле!

– На летное поле? – не понял я. – Ты серьезно?

– Более чем.

Тяжело отдуваясь, я поднялся на второй этаж и последовал за суккубом.

– Но зачем?

– Рутина убивает! – ответила Елизавета-Мария, проходя в свою спальню. – Пусть нас и лишили радости полета, украли небо, но память об этом спит в моей крови. Я хочу ее разбудить. Полет на аэроплане – уверена, это будет нечто особенное. Возможно, даже не хуже плотских утех. В последнее время мне не хватает страсти. Я ведь верная жена, Лео. Я не изменяю Альберту.

Суккуб расстегнула юбку и скинула ее к ногам, оставшись в коротких панталонах с кружевными оборками, и я вышел в коридор.

– Уверена, что хочешь именно этого? – спросил, прислонясь к стене. – Утерянную силу не вернуть!

– Не сыпь соль на рану! – резко отозвалась суккуб, задетая моей репликой за живое. – Думаешь, просто было расстаться с таким могуществом, едва обретя его?

– Полет не поможет тебе позабыть об утрате.

– Лео, дорогой! Даже если мне не понравится, столь экстравагантный поступок жены известного поэта не останется незамеченным для обозревателей светской хроники. Альберту не помешает немного рекламы, а если соблазнить кого-нибудь из участников постановки, дело кончится дуэлью. Альберт хоть и похваляется широтой взглядов, на деле жуткий ревнивец.

– Вы нашли друг друга, – усмехнулся я и отправился в спальню Лилианы, но сразу вернулся обратно: – Кто отвезет тебя на летное поле?

– Лео, ты отстал от жизни! – рассмеялась Елизавета-Мария, выйдя в коридор в блузе и велосипедных штанах-блумерах. В руках она держала короткую кожаную куртку. – Гонорар Альберта за выступление в Монтекалиде был столь бесстыдно хорош, что он выписал из Нового Света паровую самоходную коляску. У меня еще не было возможности опробовать ее. Прокатимся?

– Ты умеешь водить?

– Я полна скрытых талантов, тебе ли этого не знать?

– Мне надо одеться. Подождешь?

– Буду у каретного сарая. Выходи через заднюю дверь.

Я кивнул и зашагал по коридору, но только поравнялся с распахнутой дверью ванной комнаты, как меня окликнула Елизавета-Мария.

– Лео! – позвала она.

– Да? – обернулся я, и в этот самый миг звякнуло стекло и что-то глухо стукнуло по стене на уровне моей головы.

– Падай! – отрывисто бросила Елизавета-Мария, а только я повалился на пол, и тотчас послышался новый удар.

Я откатился от двери, прижался к стене и вытянул из кармана халата «Веблей – Фосбери».

– Держись подальше от окон! – крикнул после этого суккубу.

Та лишь фыркнула и скрылась в спальню, но сразу появилась обратно с саблей в руке.

– Лео, ты собираешься ловить стрелка или нет? – спросила она, сбегая по лестнице на первый этаж.

Именно стрелка, пулевые отверстия в стенах не оставляли в этом ни малейших сомнений.

Я выругался, но отлип от стены и бросился вслед за Елизаветой-Марией. Выбежав на улицу, мы со всех ног рванули к дому через дорогу. Я вскинул револьвер, беря на прицел окна, но движения в них не уловил, в глаза бросилось только темное пятно под самой крышей.

Елизавета-Мария первой ворвалась в особняк с саблей наголо и с ходу прижала к стене какого-то тщедушного мужичка.

– Где он?! – прорычала она. – Говори!

– О чем вы?! – опешил насмерть перепуганный бедолага.

Я взглянул на доску со списком жильцов и подсказал:

– Квартиросъемщик с третьего этажа, окна выходят на улицу.

– А что, собственно…

К мужичку начала возвращаться уверенность, но Елизавета-Мария вмиг взяла его в оборот:

– Извращенец с подзорной трубой, который следил за мной в ванной, где он?!

Управляющий замер с отвисшей челюстью, и я, пряча за спиной руку с револьвером, зашагал к лестнице в дальнем конце коридора.

– Где он? – вновь прошипела суккуб.

– Так ушел! – опомнился мужичок. – И не жилец это был вовсе, просто квартиру осмотреть попросил!

Я выглянул на задний двор и спрятал револьвер в карман халата.

– Покажите нам квартиру! – потребовала Елизавета-Мария, а стоило мужичку заколебаться, мило улыбнулась: – Вам ведь не нужен скандал, так? Или придется вызвать полицию?

– Но ваша с-сабля…

– Это театральный реквизит, – улыбнулся я. – Так вы хотите прочитать об этом возмутительном инциденте в газете или уладим все полюбовно?

Меньше всего управляющему нужна была огласка случившегося; он враз перестал упрямиться и повел нас на третий этаж. Елизавета-Мария незаметно придержала меня на лестнице и напомнила:

– Я не слышала выстрелов.

– Я тоже, – кивнул я, вновь достал револьвер и спрятал его за спину.

– И местные жильцы не всполошились…

– Не всполошились.

Это было действительно странно. В меня стреляли, но выстрелов никто не слышал. Как такое могло случиться? Сразу вспомнилось духовое ружье Бастиана Морана, и по спине пробежали колючие мурашки. Если старший инспектор решил взять правосудие в свои руки, остается либо бежать из столицы, либо действовать на опережение. И то и другое чревато совершенно ненужными осложнениями.

Но стоило лишь пройти в квартиру, и эти подозрения рассеялись сами собой. Уже в прихожей я уловил пороховую гарь, а в гостиной она усилилась еще больше. С револьвером в руке обежав все комнаты, я вернулся к распахнутому окну, прижал к плечу воображаемое ружье и взглянул, куда могли отлететь стреляные гильзы. В той стороне оказался сервант, чтобы заглянуть под него, пришлось лечь на пол, но возня того стоила: у самого плинтуса обнаружилась винтовочная гильза весьма необычного калибра.