Павел Корнев - Спящий

– Нельзя вырезать человеку сердце посреди Дворцовой площади, – засомневался я. – Никакая магия не сможет отвести глаза караульным. Это невозможно!

– Невозможно провезти ацтеков на Императорский монетный двор! – легко парировал Томас.

Но меня уже захватила новая версия, и сбить себя с толку я не позволил.

– Не все так просто. Та тварь, что вырвалась из Риверфорта, не продержится в городе долго, ей одна дорога – в катакомбы.

– Не понял? – встрепенулся Томас Смит. – Какая тварь?

– Ты разве ничего не видел?

– Какая тварь, Лев?!

Я собрался с мыслями и коротко обрисовал вырвавшееся из ворот монетного двора инфернальное создание:

– Человек с содранной кожей и каменным клинком в руке. Кажется, обсидиановым.

– Дьявол! – побледнел сыщик. – Они вызвали Ицтли!

– Кого? – не понял я.

– Ицлаколиуке – божество обсидианового ножа и жертвоприношений, – пояснил Томас Смит. – Если ты прав, это усилит силу следующего ритуала в десятки раз! Мы должны сообщить об этом властям!

– Властям? – хмыкнул я. – Каким именно властям? После разговора с Мораном ты едва не лишился жизни!

– Но есть же кто-то выше него!

– Он исполняет обязанности главы полиции метрополии. Выше – только министр юстиции и регент. Как думаешь, на чьем экипаже провезли ацтеков на монетный двор?

– Министра юстиции?

– Регента!

– О черт… – простонал Смит, уселся на диван и зажал лицо в ладонях. – Но надо же что-то делать! Пусть перекроют Дворцовую площадь!

– Ритуал пройдет в подземелье.

– Почему?

– Новый Вавилон защищен от инфернальных созданий, – уверил я сыщика, не став рассказывать об электромагнитных излучателях. – Но в катакомбах эти твари способны прятаться сколь угодно долго. Этот Ицтли точно будет скрываться именно там.

– Ритуал состоится в ближайшие часы. Мы должны его предотвратить! – объявил Томас Смит и вдруг встрепенулся: – Постой, Лев, ты говорил, с аватара Ицтли сняли кожу?

– Жуткое было зрелище, – поежился я.

– Кровь текла?

– Да, а что?

– Я смогу его выследить! – оживился сыщик и поднялся с дивана. – Идем!

Но я загородил Томасу дорогу и скептически покачал головой.

– Не стану спрашивать – как, но хорошо – мы выследим эту тварь. А дальше? Нам понадобится что-то серьезней метателей Гаусса. И даже мощнее портативного «Гочкинса», если ты все еще возишь пулемет с собой.

– Вожу, – подтвердил сыщик. – А что ты подразумеваешь под словом «мощнее»? Гранаты?

– Вроде того, – кивнул я. – Мне надо позвонить. Где это проще всего сделать?

– В аптеке за углом. Но тебе на улице лучше не появляться.

– Брось! – рассмеялся я. – Сегодня никому не будет до меня никакого дела. Налет на Риверфорт – вот что будет занимать людей.

– Будем надеяться, – вздохнул Томас Смит и нацепил на меня свою кепку. – Да, вот так гораздо лучше…

Волновался сыщик совершенно напрасно: горожане только и обсуждали, что нападение на монетный двор, да и большую часть постовых полицейских перебросили в оцепление Риверфорта.

Томас заказал в кафе на углу кружку пива и остался на улице, а я купил в аптеке два пакетика аспирина и воспользовался телефонным аппаратом, но первый разговор, к величайшему моему сожалению, закончился безрезультатно. Александр Дьяк не брался изготовить портативный передатчик электромагнитных излучений ни за день, ни даже за неделю, а его нынешняя аппаратура, как он сказал, была совершенно неподъемна.

Пришлось звонить в контору Рамона Миро. Нет, я не собирался арендовать его броневик для перевозки нового агрегата Дьяка – идея была неплохая, но передвигаться по столичным катакомбам самоходная коляска точно не могла. Интересовали меня те самые зажигательные гранаты, что он предлагал взять утром. Заряды с белым фосфором в столкновениях со сверхъестественными созданиями зарекомендовали себя самым лучшим образом; пригодился бы и огнемет, но огнемета в наличии у Рамона не оказалось.

Условившись встретиться с бывшим напарником у моста Эйлера через два часа, я покинул аптеку и бросил пакетики аспирина на столик, за которым сидел Томас Смит. Лихорадочный румянец его осунувшегося лица не нравился мне категорически.

– Выпей! – потребовал я.

Сыщик задумчиво расправил щеточки черных усов, но спорить не стал, надорвал один из бумажных пакетов и высыпал его содержимое себе в рот. Потом допил пиво и улыбнулся.

– Доволен?

– Вполне, – кивнул я, хоть улыбка Смита и показалась больше похожей на оскал. – Через два часа мы должны быть у моста Эйлера. Знаешь, где это?

– Примерно, – не слишком уверенно ответил Томас и посмотрел в небо, по которому быстро плыли обрывки серых облаков. – Как раз стемнеет, это хорошо…

Я не стал спрашивать, чем именно это хорошо, и вслед за сыщиком отправился к каретному сараю, где нас дожидался «Форд-Т». К моему величайшему облегчению, Томас подвыпившим нисколько не казался, шагал прямо и не шатался.

Излишней словоохотливостью он также не отличался и раскочегаривал паровой двигатель молча, напряженно размышляя о чем-то своем. Я его раздумьям решил не мешать. В итоге за всю дорогу мы не перебросились и парой слов; все больше смотрели по сторонам. К вечеру полицейских на улицах заметно прибавилось, но движение транспорта они не ограничивали, и нам без особого труда удалось прикатить на место встречи за час до назначенного времени.

В сквере у набережной Ярдена оказалось непривычно многолюдно: собиравшаяся в компании по пять – десять человек почтенная публика живо обсуждала последние известия; за порядком присматривали два конных констебля.

Загнав «Форд-Т» в переулок, из которого просматривался выезд на мост, Томас поднял убранный в ноги карабин и подсоединил к нему новый магазин.

– Твой контакт – человек надежный? – спросил он, проверяя заряд электрической банки.

– Более чем, – ответил я и приготовил к бою второй метатель Гаусса.

Сыщик кивнул, с болезненной гримасой прикоснулся к повязке на шее и ничего не сказал.

В тишину вечернего города вплетались привычные звуки: хлопки пороховых двигателей, стук подков по мостовой, протяжные гудки паровых катеров да крики уличных продавцов, но очень скоро молчание стало тяготить меня, и я спросил:

– Как ты догадался, что жертвы – сиятельные? Выколотые глаза – это вовсе не очевидно.

Томас достал карманные часы, взглянул на циферблат и убрал их обратно.

– Шесть пальцев, – произнес он наконец. – У одной из жертв на руке было шесть пальцев.

– И что с того? – ничего не понял я из этого объяснения.

– Сила падших изменяет тела. У сиятельных дети с физическими отклонениями рождаются куда чаще, нежели у простых людей.