А Эльстер - Вниз и влево (СИ)

Она пожала плечами:

— Пока ничего, герр Штальберг. Из этого ясно только, что у Германии, как и у нас, тоже есть необычное оружие, необычные технологии и необычные люди, и их люди между собой не слишком ладят. Но абсолютно не ясно, имеет ли это все отношение к деду.

Отто кивнул:

— Да. Но немцы — наши соперники. Барон им мешал. Поэтому я про них рассказываю. Предлагаю сейчас допросить четвертого. Возможно, он прояснит.

— Согласна.

Многострадальный застреленный был вновь извлечен из холодильника и подключен к оборудованию. Отто вел допрос сам. По счастью, в кармане формы у убитого нашлись его документы.

— Штурмфюрер Дитрих Лунге, явись на мой зов!

Над распростертым телом возник призрак.

— Что вы делали на территории Австрии? — спросил Отто.

— Докладываю: ехали в Вену, чтобы обеспечить аншлюсс! — бодро отозвался призванный.

— Каким образом?

— С помощью «Машины Лояльности», гениального изобретения профессора Убермана!

— Почему опоздали?

— Ооо, это целая история! Сложный вопрос! Мы всю дорогу ругались! Профессор кричит: «Какого черта ваши люди начали раньше времени?!» А я ему говорю: «Да они-то как раз вовремя, но произошел ряд накладок! Во-первых, мы с вами едем без приказа, лишь в расчете на успех. Увы: столь новые технологии, как ваша, еще не снискали доверия! Мы слишком долго обивали пороги и потеряли время. Но в победе я уверен, герр профессор, клянусь! Будущее — за прогрессивной наукой…» А он в ответ: «Я доказал еще в Германии, чего стою! В провале будете виноваты вы! А свалят все, как всегда, на меня! И кто-нибудь опять посмеет сказать, что я — бездарность!» А я ему: «Ну, не волнуйтесь вы так! Успеем вмешаться. И не только в нас причина нестыковок, а вот послушайте, — говорю ему, — есть еще другие. Во-вторых, дело в проклятых штурмовиках! Они на нас, видите ли, разобиделись за тридцатое июня, и не поддержали в Вене, хоть и обещали. В-третьих, кое-кто в правительстве Дольфуса кое о чем пронюхал, и некоторые успели удрать. В-четвертых, их армия, а особенно отряд «Бальмунг», не в большом от нас восторге…» «А в-пятых, — не унимается Уберман, — Ваши люди понятия не имеют, как браться за такие вещи! Да-да, я про вас, хваленый Черный орден, «элита Третьего Райха»! Какого дьявола они пристрелили Дольфуса, да еще и разорались на весь белый свет, чтобы наша дипмиссия вытащила их из собственного дерьма?! Идиоты! Я не удивлюсь, если скандал выйдет такой, что Муссолини въедет сюда на танках, как обещал! И знаете, герр Лунге, тогда уж я точно не ручаюсь, что моя Машина охватит пять его дивизий!» Тут он, конечно, был прав, и мне оставалось лишь сказать: «Человеческий фактор, герр профессор, и просто счастье, что есть блестящие исключения, не подверженные ему, — как, например, вы!»

Эльза невольно улыбнулась. Призрак был в десять раз красноречивее живого Отто Штальберга!

— Как вы оказались на месте нашей встречи? — хмуро продолжал Отто.

— Можно сказать, заехали мимоходом! Мы получили сигнал от нашего наблюдателя, что ваша колонна идет к Вене. Переносная радиоточка — нехитрое дело. В столице вы были бы проблемой, мы решили вас нейтрализовать. Но пока мы добирались, с вами было покончено. «Ну и черт с ними, кто бы там ни был, — говорит штандартенфюрер Шнайдер, глядя в бинокль, — Некогда. Едемте в Вену». Все согласились, но тут он видит: кто-то один идет и тащит Отто Штальберга! «Проклятие! — рычит наш полковник, — Это недопустимо! Штальберг нужен нам! Это гений, а все гении должны оказаться в нашем ведомстве! Задержимся на минутку. Перед нами — всего один человек. Другие, наверно, остались на поле боя.» Профессора порядком скривило, когда он услышал про чужую гениальность, но он не возразил. Ну, подъехали мы…

— Дальше я видел, — прервал Отто, — Имеете ли вы отношение к исчезновению барона фон Лейденбергера?

— Нет!

— Кто имеет?

— Не могу знать!

— Кто такой шарфюрер Эберт, что у него за оружие?

— Служил одно время у нас, когда его к нам забрали из штурмотряда. Потом его исключили. Лично его не знаю. Мне о нем ничего не известно.

— Что за оружие у профессора Убермана?

— «Машина Лояльности». Заставляет людей выполнять приказы. А как она работает — это вы меня увольте объяснять! Одно слово — гений…

Эльза побарабанила пальцами по столу. Сказала:

— Ясно, эти — ни при чем. Но если я правильно поняла, дед мешал не только немцам. Еще он мешал полякам, англичанам, французам и половине хаймвера. Не считая коммунистов.

— Так и есть, фройляйн. Но я бы выделил из них немцев и поляков. Это я возьму на себя. Все, что касается политики и войны — моя часть. На немцев выходов пока нет. Надо создать. О поляках я кое-что знаю. Пока я на них работал, я и их ряды проредил. Незаметно. «Допросил» их… Но как добраться до Лодзянского, мне пока непонятно. И вот еще что… — Отто вытащил фотокарточку из внутреннего кармана, — Надо выяснить, кто это. Вы знаете его?

Он положил перед ней карточку. У Эльзы едва не оборвалось сердце.

Фото было не слишком хорошего качества, но… как же похож был этот человек на Тадеуша!

Усилием воли она успокоилась.

— Может быть, — ответила она ровно, — Он напоминает моего давнего знакомого, но с нашей последней встречи прошло около двадцати лет… А…

— Простите, фройляйн. Как зовут того вашего знакомого?

— Тадеуш… Тадеуш Ковалевский. А зачем он нам, и откуда это у вас? Вроде бы, снято в здании.

— Он участвовал в покушении на барона. А это — с нашей камеры наблюдения в гостинице. Было время, барон приказал мне вас прятать. Я имитировал ваши разъезды по стране. Смотрел, кто будет интересоваться. Пришел этот.

Эльза откинулась на спинку кресла. Потерла виски. Сделала долгий глоток вина.

— Герр Штальберг, — произнесла она медленно, — насколько я понимаю, странности не ограничиваются непонятным немецким оружием. Что еще за имитации? Зачем меня было прятать? Что происходило все эти годы, кроме войны и политики?

Отто встал:

— Для этого придется пройти в кабинет барона, фройляйн.

— Хорошо. Только прошу вас пять минут подождать в гостиной: я все же поднимусь к себе наверх. Хочу избежать прогулок по поместью в окровавленной ночной рубахе.

Глубокой ночью двое ученых шли по коридорам огромного поместья, не включая свет: оба прекрасно видели в темноте. Кабинет барона располагался в его центральной части — там, где четыре приземистых корпуса с угловыми башнями замыкали собой внутренний двор. Это было высокое помещение в готическом стиле, сплошь отделанное резным деревом, с галерейкой наверху. Добравшись, Эльза вызвала слугу и распорядилась подать поздний ужин.