А Эльстер - Вниз и влево (СИ)

— Оставляю это на вас. Я займусь более понятными делами. Поговорим после похорон. Сейчас — только одно. Вы видели место преступления. Вы умеете читать энергетические следы. Вещи, людей. Как с той книгой. Вы сможете опознать убийцу?

Эльза кивнула:

— Да, когда встречу его. И, возможно, он даже есть среди портретов, которые я заказывала. С вероятностью в двадцать процентов это либо третий из них, либо пятый, — и, в ответ на выразительный взгляд Отто, пояснила, — Вы ведь знаете, память на лица у меня скверная. Я запоминаю другие характеристики.

Отто помедлил, потом вдруг спросил:

— Фройляйн, над вами висит золотая шпага?

— Да. Вы ведь видите ее? У нас одинаковое зрение.

— И надо мной.

— Вижу. У нас одинаковая клятва. Смерть виновным в смерти.

— Думаю, не одинаковая, фройляйн. Позволите вопрос? Как вы будете определять, виновен человек или нет? Будете ли брать в расчет его намерения?

— О чем вы говорите, герр Штальберг? Конечно, намерения важны. Я ищу тех, кто задумал и осуществил всю эту провокацию. И тех, кто это приказал, если они есть. И тех, кто приказал им это приказать. И так далее. Такое нельзя сделать случайно.

— Значит, мы поклялись в разных вещах. Я собираюсь уничтожить всех, кто сделал так, что барон не мог не погибнуть. Даже если при этом они думали, что делают что-то другое.

— Достаточно… радикально. А зачем вы мне это сообщили?

— Мы союзники. Не хочу, чтобы между нами было недопонимание. Возможно, я не смогу по-другому объяснить десяток-другой смертей.

Утро следующего дня выдалось свежим и солнечным; птичий щебет наполнял аллеи старого венского кладбища. Даже траурная процессия, направлявшаяся к фамильному склепу фон Лейденбергеров, выглядела нарядно в это утро. Сверкало серебряное шитье и золото на погонах имперской формы, вынутой из старых шкафов; сияли сапоги и пуговицы солдат хаймвера и даже райхсвера; качались черные плюмажи изящных карет бывших аристократов, и длинная вереница лиц простого сословия тянулась за ними, неся в руках цветы. Что и говорить, яркая личность барона привлекала самых разных людей.

Впереди четверка вороных катила открытый катафалк с богато украшенным и наглухо закрытым гробом. Оркестр играл марш.

Эльза ехала в карете вместе с отцом и матерью. Они редко виделись, хотя давно достигли примирения, — по крайней мере, формального. С отцом Эльза порой вела прежние заинтересованные разговоры, а с матерью была предельно сдержана и вежлива. Все ее отношение к дочке укладывалось в различные оттенки недовольства.

Потом были пышные, торжественные похороны. Речи говорили даже былые недоброжелатели барона: кто искренне, а кто и потому, что с «Бальмунгом» стало сложно не считаться. Люди разошлись и разъехались только далеко за полдень.

Эльза механически исполняла светский протокол; пустота в ее груди продолжала расти. Гротескно и бесповоротно было все случившееся, о чем знали только некоторые люди отряда. Странно было вспоминать любимого деда, — веселого, авантюрного, яростного, живого, — и тут же — ужасные останки в мерзкой, залитой кровью могиле. И Эльза леденела внутренне, и многие поколения фон Лейденбергеров в ее крови говорили о мести. Но, кажется, никто из предков не смог бы представить себе, на что пойдет для этого их наследница.

Выяснить тайну смерти барона было несколько сложнее, чем она сказала Отто. Дело было в том, что среди тех, с кем ее связывали различные узы, была Колесница, которая практически не поддавалась изучению эльзиными методами. И пока это было так, никакие расчеты в системе не были возможны. Нельзя было вычислить ни распределение «плюсов» и «минусов», ни размер гекатомбы, которую следовало устроить, чтобы Эльза могла свою систему покинуть. Она была Проклятой, и для нее было мало того, чего хватало для обычного человека.

Напрашивалось очевидное решение: чтобы двигаться дальше, Колесницу необходимо уничтожить, и чем скорее — тем лучше. Уже сейчас система Эльзы разрослась почти критически: к этому вел сам способ ее действий. А если оставить безумную демоницу творить, что ей вздумается, ситуация могла стать неуправляемой.

После того, как бронеавтомобили Отто были разгромлены, а отряд «Бальмунг» остался без барона с его неукротимой энергией, Австрия утратила инициативу. Придя в себя после смерти патрона, Отто постарался вернуть ситуацию в свои руки, — но недолгого времени хватило, чтобы инициативой успели воспользоваться другие. После памятного ночного боя 25 июня стало ясно, что с прежними мерками к Германии подходить нельзя. У них было оружие, способное противостоять разработкам лаборатории Эльзы, — и нужно было выяснить, что это такое и насколько оно опасно. Теперь Австрия и Третий Райх плечом к плечу наращивали силы, бросая друг на друга косые взгляды.

— Герр Штальберг, выходит, вы не оставили затею с Империей? — спросила Эльза вскоре после похорон барона, — Помню, вы говорили, что никакие абстракции вроде установления священного строя вас не трогают.

— Это так, — подтвердил Отто, — Но этого хотел барон. Его замысел и месть за него — все, что меня интересует.

Он не посвящал Эльзу в дела больше, чем требовалось, — но держать ее в неведении он не мог. Теперь она занималась научными разработками при инженерно-технической службе отряда «Бальмунг», которую возглавлял Отто. Сам он официально стал заместителем фон Шоненвельдта, командующего отрядом после смерти барона фон Лейденбергера.

Разумеется, деятельность Отто была обширнее и богаче, чем предполагала его должность. Он всегда исповедовал принцип: если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо — делай это сам.

Именно благодаря ему австрийские государственные институты начали, наконец, работать прилично и прекратили напоминать дырявое решето, сквозь которое в них внедрялись агенты всех окрестных государств. Вернее говоря, они продолжали внедряться, — но только с ведома герра Штальберга. Он окружил канцлера толковыми людьми, твердо решив не дать тому разделить судьбу Дольфуса. За исключением нескольких шпионов, эти люди, так или иначе, зависели от него. Некоторые носили на руках браслеты, как у Вальтера.

Особенный же упор Отто сделал на армию, полицию и разведку. Он, фактически, организовал разведслужбу при австрийском Генштабе, — Отдел информации под началом полковника Беме. Основными его целями были поляки, немцы и французы, — из-за барона; он пытался распутать сложную шпионскую комбинацию, в которую они были ввязаны. Но теперь, когда Отто был озадачен государственными заботами, приходилось обращать внимание не только на них.