А Эльстер - Вниз и влево (СИ)

Тадеуш пошел обратно в город, откуда только что сбежал. Он старался не привлекать внимания; помогала прекрасная спортивная форма и то, что шел он по ночам, держась топкого берега Дуная, а днем отдыхал. Пару раз он натыкался на патрули и ждал.

На третью ночь он добрался до Фишаменд-дорфа. Тут пришлось выйти ближе к дороге, потому что путь пересекала топь. Селение было за дорогой, и зоркий Тадеуш углядел неладное на его окраине. Там какой-то военный патруль арестовал довольно большую группу людей. Их выводили из крайнего дома, грузили в зарешеченные грузовики и готовились увезти. Что поразило Тадеуша — так это отсутствие всякого сопротивления при численном превосходстве арестуемых. Неужели это мирные люди? Он решил подойти поближе.

В итоге он приблизился настолько, что смог различать лица. У арестованных было даже оружие, которое у них отбирали без спешки! У всех на лицах было абсолютно апатичное выражение; только в одном читалась борьба. Этот вдруг разразился громкой молитвой и смог справиться с оцепенением. Он выхватил пистолет, бросился в сторону, попытался выстрелить, но был тут же застрелен. Остальные стояли безучастно!

И вдруг Тадеуш узнал кое-кого из пленных. Это был тот верзила, что спас его из-под пуль при покушении на барона фон Лейденбергера. Он стоял в каком-то десятке метров. «Но ведь есть шанс сбежать, — лихорадочно подумал Тадеуш, — Почему же они не пытаются? Неужели это… то самое невидимое облучение? Нет, вряд ли. Тогда, когда толпа шла к поместью Эльзы, я его тоже чувствовал, а сейчас — нет…» Он пристально посмотрел на верзилу, потом мысленно просчитал траекторию. Да, он спасет хотя бы этого, отдаст старый долг. Надо подбежать и рвануть его за руку в канаву, потом, пригнувшись, — за угол… Только сдвинет ли он его с места, такого быка? К черту сомнения, сказал себе Тадеуш. Да, это идиотство, но будь что будет.

Он выскочил из укрытия и бросился к высокой фигуре. И, едва он коснулся своего старого знакомого, как того моментально покинула покорность! Правда, сбежать они не успели: верзила долго соображал от неожиданности. По ним ударили очереди. Но… о, чудо! Мимо! Тут уже его спутник прыгнул в канаву, и они бросились прочь. Когда отдышались, Тадеуш отпустил руку спасенного. Тут же глаза верзилы вновь заволокла дымка, и он двинулся обратно! Тадеуш изумился, но быстро схватил его за плечо. Взгляд верзилы прояснился.

«В чем дело?! — силился сообразить Тадеуш, — Что, я умею возвращать людям разум?.. Стоп… тогда, когда мы бежали из поместья, Эльза сказала: не размыкать руки, и мы выбрались из огня… Я что, и это умею? Выходит, эти ученые знали о моем таком свойстве..? Или, может…»

— Ты! — поразился его спутник, — Ну ты даешь! Спасибо. И чего это на меня нашло? Встал, как столб… Только… это… за руки держаться неудобно, когда воюешь. А нам сейчас придется.

— Нет, руки отпускать нельзя. Я и сам ничего не понимаю — но те, с кем я вот так встаю в цепочку, становятся неуязвимыми…

— Ты чего это, парень, несешь такое?..

— Ясно, что вы мне не поверите без проверки. Я и сам удивился, когда понял.

Проверить это им пришлось скоро: после побега их искали. Так спутник Тадеуша убедился в правдивости его слов. Невероятно, но пули их не брали! Верзила не преминул этим странным обстоятельством воспользоваться, подстрелив пару врагов и добыв оружие для Тадеуша. Тадеуш сунул револьвер за пояс, думая о том, как это будет — убивать людей.

— Тадеуш Ковалевский, — протянул он руку.

— Милош, — коротко представился верзила, — Только не начинай, пожалуйста, расспрашивать, зачем я тебя тогда с площади утащил. Дело прошлое, мы в расчете.

Вместе они добрались до Вены. Милош сказал, что у него есть тут какие-то связи. Он был согласен с Тадеушем, что нужно разобраться в происходящем и как-то научиться противостоять зловещему оружию. Вместе они и взялись за дело.

«Связи» Милоша оказались несколькими весьма крепкими людьми, и выяснилось, что все они состояли к немецкому режиму в оппозиции, — за что их товарищам пришлось поплатиться. Именно эту сцену и застал по дороге Тадеуш. Он пытался расспросить, как они угодили в оппозицию, но быстро понял, что эти люди не намерены распространяться о себе.

Было решено вызволить, кого получится, — то есть, ни много ни мало, совершить налет на тюрьму. Через некоторое время Тадеуш вместе с новыми товарищами бежали от тюремного здания прочь, держась за руки растянутой шеренгой, — а сзади поднимался дым пожара, что полыхнул от их зажигательной бомбы.

Потом было еще несколько налетов. Видимо, никакого отпора от тех, кого облучала психотопная пушка, не ждали, — и потому им удалось вытащить из застенка нужных им людей. Все спасенные пришли к единому мнению: они решили организовать в Вене подполье для сопротивления непонятному и невидимому террору на ее улицах. Обосноваться было удобнее всего внизу, — в бескрайних венских подземельях, особенно имея при себе такого прекрасного проводника, как Тадеуш. Одно было плохо: земная толща совершенно не спасала от лучей «Машины Внушения».

— Хороши же мы будем, усевшись в кружок и держась за руки, — с невеселой усмешкой сказал высокий мужчина, которого все звали по прозвищу: Ткач. Насколько я разумею, это у нас — единственный способ не попасться под эти самые лучи, как их там… Ну, в таком случае, недолго мы продержимся. Она, судя по всему, вообще выключаться перестала, их машинка. «Проверки лояльности» ввели, каждый вечер весь город утюжат: все, кто совершил правонарушения, — ну, по-ихнему, то есть, — должны выйти и сдаться. А кто им сдастся — назад уже не возвращаются, разве что с вашей помощью, — он взглянул на Милоша.

— Постойте, — вспомнил Тадеуш, — я видел, что, когда их брали, — он тоже кивнул на Милоша, — среди них был один, кто сумел вернуть себе разум. Он… молился.

— Хм… — задумался Ткач, — Ну что ж, попытка — не пытка. Кристин, ты у нас особо ретивый прихожанин… — обратился он к одному из подпольщиков, — Знаешь кого-нибудь из попов хороших?

Привлечь на свою сторону священников оказалось недурной идеей. В их присутствии можно было вести почти нормальную жизнь, — правда, им самим приходилось почти постоянно дежурить, друг друга сменяя.

В подземельях были устроены лагеря, куда стекались горожане, бегущие от преследований. Там тренировались и диверсионные отряды повстанцев. Тадеуш лично возглавил один из них — правда, он состоял из трех человек, но это были сорвиголовы. В их отряде не было священника, и они полагались на странную способность их командира создавать неуязвимость: работали в тройке и не расходились далеко. Тадеуш быстро приобрел популярность и симпатии окружающих благодаря личному обаянию и тому, что именно он дал им свободу и вдохновил на борьбу. Он же наладил обучение проводников, которые ориентировались в подземельях и приставлялись к отрядам. Карты не рисовали, чтобы не давать подобных знаний врагу.