Роберт Джордан - Запретный город Готхэн

— Ты хочешь остаться в Мантталусе и быть моим братом, как и братом Сидрика? — спросил Малаглин, глядя в сторону, где его воины гнали кричащих гирканцев.

— Благодарю тебя, король, — сказал Конан, — но я должен вернуться к своим, и мне еще предстоит пройти долгий путь. Я отдохну в течение нескольких дней и уйду. И все, о чем я попрошу жителей Мантталуса, таких же смелых и храбрых, как и их королевские предки, так это дать мне немного пищи для дальнейшего путешествия.

После получения свидетельств о подготовке Гиркании к новой войне, Конан добрался — не без препятствий — до Аграпура. В то же время правитель Турана разослал гонцов в соседние королевства, с просьбой о немедленной встрече.

Властители Шема, Стигии, Заморы, Кофа, Кешана и Пунта вступили в тайное соглашение всеобщей защиты в том случае, если гирканцы осмелятся нанести удар по западным королевствам.

В это время, Конан отправился в Замору, в город Шадизар, где варвар быстро растратил все свои недавно заработанные деньги. Киммериец принялся искать какую-нибудь небольшую работенку, и даже подумывал о том, чтобы вернуться в Туран, где его всегда щедро вознаграждали, когда наткнулся на двух туранцев, пробирающихся в страну Узеров и везущих деньги для выкупа своего друга. Конан между делом заметил, что знает эти области, а когда туранцы узнали, кто он такой, они принялись упрашивать северянина, чтобы тот проводил их через опасные земли за соответствующее вознаграждение. Конан же никогда не отвергал предложенного ему кошелька с золотом…

Высокий туранец, называемый Брагханом, рисовал своим охотничьим ножом какие-то линии на земле, говоря при этом отрывистым, что указывало на едва сдерживаемое волнение, голосом:

— Я говорю тебе, Вормонд, что этот пик на западе и есть тот, на который мы и должны были ориентироваться. Смотри, я нарисовал карту на песке. Эта точка представляет наш лагерь. А эта вторая — пик. Мы зашли достаточно далеко на юг.

Теперь мы должны свернуть к западу.

— Заткнись, — буркнул Вормонд. — Сотри свою карту. Конан идет!

Быстрым движением открытой ладони Брагхан стер едва видимые линии, и, вставая, ковырнул ногой в том месте, где была карта. Когда третий компаньон их экспедиции подошел, Брагхан и Вормонд говорили и смеялись, как будто ничего особенного не случилось.

Конан был чуть ниже ростом, чем его компаньоны, но его внешний вид не теряется ни на фоне огромного тела Брагхана, либо немного более мелкого Вормонда. Он был одним из тех редких типов людей, имевших стройную и крепкую фигуру. Но его тело, также казалось мощнее и выше, чем у многих сильных и могучих мужчин.

Северянин двигался с легкостью, которая свидетельствовала о его силе вернее, чем его мощное и крепкое телосложение.

Варвар был одет, так же как и его спутники, за исключением головного убора: похожий на обоих туранцев, но в отличие от последних горец вполне вписывался в окружающую среду.

Конан Киммериец, казалось, был частью этих мрачных предгорий, естественный здесь в той же степени, как и дикие кочевники, выпасающие на склонах свой скот. Уверенность пристального взгляда и спокойные движения указывали на близкое знакомство северянина с горными и враждебными по отношению к цивилизованным людям областями.

— Брагхан и я говорили об этой горе, Конан, — Вормонд указал на заснеженную вершину, которая возвышалась вдали на фоне чистого голубого полуденного неба за длинной цепью поросших травой холмов. — Интересно, есть ли у нее название?

— У каждой из этих гор есть название, — ответил Конан. — Хотя и не все из них можно прочитать на карте. Эта вершина называется горой Эрлика. Немного людей запада видели её.

— Я никогда слышал о ней, — сказал Брагхан. — Если бы мы так не спешили, чтобы отыскать бедного старину Инольда, было бы забавно посмотреть на нее повнимательнее, что скажешь?

— Если распоротые животы считать забавой, то да.

— Гора Эрлика лежит в стране Черных Иргизов.

— Иргизов? Этих варваров, что поклоняются демонам? Запретный город Готхэн и прочая ерунда?

— Этот культ поклонения демонам не бредни, — сказал Конан. — Мы сейчас находимся на самой границе их территории. Эта земля ничейная, но за неё иргизы враждуют с другими племенами. Нам повезло, что мы до сих пор не столкнулись с ними ни разу. Они представляют собой изолированную ветвь кочевой гирканской расы, сосредоточенные вокруг Мааргала, и ненавидят белых людей запада, как чуму.

В этом месте мы приблизились ближе всего к их краям. С этого момента, следуя на запад, мы будем удаляться от них. Самое позднее через неделю мы должны будем оказаться на территории Узеров, которые, как вы говорите, захватили вашего друга.

— Я надеюсь, что парень еще жив, — вздохнул Брагхан.

— Когда вы нанимали меня в Заморе, я сказал вам, что, боюсь, всё это будет бесполезным, — сказал Конан. — Если это племя действительно схватило вашего друга, шансы на то, что он выжил, очень малы. Я предупреждаю вас, для того чтобы вы не были разочарованы, если мы не найдем его.

— Мы ценим это, старина, — кивнул Вормонд. — Мы знаем, что никто, кроме тебя, не провел бы нас туда, так, чтобы наши головы до сих пор остались на наших проклятых шеях.

— Пока мы еще не там, — отметил Конан, с загадочным видом закидывая лук на плечо. — Я видел следы оленей, прежде чем мы разбили лагерь, и сейчас хочу посмотреть, не смогу ли подстрелить хоть одного из них. Я могу не вернуться до темноты.

— Ты пойдешь пешком? — задал вопрос Брагхан.

— Да. Если я достану одного, то принесу его ляжку на ужин.

И не говоря больше ни слова, Конан начал спускаться вниз, идя длинными шагами по пологому склону, пока остальные, молча, смотрели на него.

Когда варвар исчез в большой роще, лежащей у подножия холма, мужчины повернулись, все еще в молчании, и посмотрели на прислугу, суетившуюся по своим обычным обязанностям — четыре флегматичных пунтийца и стройный воин из Кешана, который был личным слугой Конана.

Лагерь со своими выцветшими палатками и стреноженными лошадьми был единственным признаком жизни в этой земле, настолько обширной и тихой, что становилось еще страшнее. На юге поднимался непроходимый барьер из гор с вершинами, покрытыми снегом. Далеко на востоке и западе росли другие, еще более иззубренные горные гряды.

Между этими барьерами лежал огромный участок складчатой равнины, изрезанный полосами одиноких пиков и невысокими взгорьями и густо поросший лесными рощами. Теперь, с наступлением короткого лета, их склоны были покрыты высокой и сочной травой. Но здесь не паслось, ни единого стада, охраняемого кочевниками, а большой пик далеко на юго-западе, был, казалось, в некотором роде молчаливым свидетелем этого факта. Он угрюмо стоял там, как страж Неизвестного.