Роберт Джордан - Запретный город Готхэн

— А как ты думаешь? — спросил Конан.

В ответ он услышал злобный смех, и почувствовал, как жрец подобрался поближе в темноте, облокотившись о дверную раму.

— Клонтар коварен, — сказал он. — Когда подкупленный Ясминой пунтиец показал письмо Клонтару, наш господин приказал ему следовать её указаниям.

Если бы явился человек, за которым она посылала, Клонтар планировал убить их обоих и рассказать народу, что это белый пришелец убил их богиню.

— Клонтар никогда не прощает, — сказал Конан наугад.

— Скорее можно ожидать милости от кобры! — рассмеялся жрец. — Ясмина слишком часто смешивала его планы, чтобы он спокойно отпустил её.

— Так вот, значит, каков его план, по-твоему, — сказал Конан утверждающим тоном.

— Ты не слишком-то доверчив, для того, кто претендовал быть стражем. Это хорошо.

Сообщение было предназначено для Конана. Но пунтиец, однако, оказался жадным и продал его туранцам, рассказав им о Клонтаре. Они не повезут девушку в Вендию. Они продадут её визирю из Гиркании, а тот забьет беглянку до смерти.

Клонтар сам проведет их через горы по секретному проходу. Он боится народа, но его ослепила ненависть к Ясмине.

Конан узнал все, что хотел, и теперь ему следовало поспешить. Он отказался от своего предыдущего плана, чтобы позволять Вормонду вывести девушку из города и уже там освобождать ее. Если Клонтар проведет туранцев по скрытому проходу, он мог не успеть догнать их.

Жрец, однако, не слишком спешил заканчивать разговор. Он снова начал говорить, и вдруг Конан увидел движущийся свет и услышал слабый топот босых ног и чье-то учащенное дыхание. Варвар скользнул глубже в клетку.

По коридору шел другой жрец, неся маленькую масляную лампу, в свете который, со своим широким лицом и узкими губами он выглядел, как дьявол.

Увидев первого жреца, стоящего перед его кельей, тот начал торопливо говорить:

— Клонтар и туранцы пошли в комнату Ясмины. Шпионившая за ней служанка сказала, что этот белый демон — Конан сейчас в Готхэне. Он разговаривал с Ясминой меньше, чем полчаса назад. Служанка поспешила к Клонтару, как только смогла, но она не смела, делать это, пока северянин не покинул зал заседаний Ясмины. Сейчас этот разбойник где-то в храме. Я собираю людей, чтобы искать его. Пойдем со мной также и ты…

Он поднял лампу и осветил Конана, присевшего в келье. Жрец заморгал от удивления, видя пастушью одежду, вместо знакомых жреческих одеяний, но в этот момент Конан ударил его в челюсть, быстро и точно, как атакующая кобра. Жрец упал, как громом пораженный. В то время, когда лампа упала на пол, Конан вдруг прыгнул в темноте и на другого человека.

Одинокий крик разнесся под сводчатым потолком и замер, задавленный в сжатом горле. Жрец выскользнул из захвата, как змея, потянувшись за ножом, но, тут, же врезался в каменную стену — Конан приложил со всей силы противника головой о камни. Человек безвольно обвис и варвар бросил его на землю рядом с другим неподвижным телом.

Через мгновение, Конан бросился вверх по лестнице. Она находилась лишь в нескольких шагах от кельи, где он укрывался, а верхнюю часть ступеней освещал приглушенный свет из коридора на первом этаже. Киммериец был уверен, что никто не поднимался и не спускался по ступеням во время его разговора со жрецом. Но, несмотря на это, человек с лампой говорил, что Клонтар и туранцы прошли в палаты Ясмины.

Северянин промчался по изгибу лестницы в бешеном порыве, держа обнаженный меч, но сгорбленная фигура стража в верхней части лестницы не поднялась ему навстречу. Немой лежал, растянувшись на ступенях, с позвоночником, рассеченным одним страшным ударом.

Конан задался вопросом, почему же эти жрецы убили одного из своих слуг, но он не стал останавливаться; с сердцем полным недобрых предчувствий северянин бросился вниз по коридору и пробежал через арку открытых теперь дверей. Комната была пуста, но пол был завален разбросанными подушками с дивана. Здесь не было никаких следов Ясмины.

Конан стоял неподвижно, как скульптура в середине комнаты, держа в руках меч. Синие вспышки света на лезвии были не менее страшными, чем блеск его голубых глаз. Быстрым взглядом киммериец окинул помещение, не остановив его на мгновение на небольшой выпуклости настенного коврового покрытия.

Варвар повернулся к двери, сделал шаг… и вдруг развернулся и бросился, как ветер по комнате, рубя и срывая со стены драпировку, прежде чем спрятавшийся за ней человек успел сориентироваться, что его убежище раскрыто. Конан едва не разорвал на полоски атласный гобелен, а на землю упала окровавленная фигура, бритый монах, почти разрезанный на куски. Он выпустил нож и скорчился, постанывая и пытаясь остановить хлынувшую из артерии кровь.

— Где она? — задохнулся от бешенства Конан, склонившись над своей жертвой. — Где?

Но человек, только застонал, судорожно дернулся и умер без единого слова.

Конан бросились к стенам, и стал сдирать обивку. Он знал, что где-то здесь должна быть потайная дверь. Но, несмотря на его усилия стены, оказались гладкими. Варвар не смог пойти за Ясминой путем, что, по-видимому, был использован её похитителями. Он должен был покинуть город и поспешить в пещеру, в которой ранее прятались слуги туранцев, в которую последние, без сомнения, вернутся. Киммериец был настолько взбешен, что почти забыл об осторожности. Он сорвал свой плащ из верблюжьей шерсти, чувствуя в своем безумии, будто тот мешает и сковывает его.

Еще раз, в отчаянии окинув взглядом комнату, северянин посмотрел на скрючившегося, на полу жреца, и ему в голову пришла новая мысль. Одежда тех служителей, которых он оставил бесчувственными этажом ниже, могла бы послужить ему маскировкой и помочь незаметно выскользнуть из храма, где уже толпы бритоголовых убийц шарят по всем углам в поисках нарушителя.

Варвар тихо вышел из комнаты, пройдя мимо распростертого тела немого, обошел по лестнице, вдруг остановился, как вкопанный. Нижний коридор был залит сиянием, а у подножия лестницы стояли монахи державшие факелы и мечи.

Дюжина из них была вооружена луками.

Северянин увидел с пугающей ясностью все эти детали в тот же самый момент, когда монахи закричали и подняли свои луки. Позади них киммериец заметил девушку с круглым лицом и раскосыми глазами, присевшую у лестницы.

Девушка потянула за веревку, свисающую со стены, и лестница расступилась под ногами Конана, а над головой падающего в бездну варвара свистнули стрелы.

Жрецы разразились дикими воплями триумфа.

Когда Конан ушел, Ясмина заперла дверь и вернулась на диван. Она оглядела большой кинжал, который варвар оставил ее, увлекшись небесно-голубым мерцанием его черной хромированной стали. Потом девушка отложила его и легла, закрыв глаза. Её приобретенный или врожденный мистицизм не позволял ей слишком много доверять материальному оружию. Она была погружена в философию цивилизации, которая требовала преуменьшать важность физических деяний. При всем обожания Конана с её стороны, он был для нее, по сути, лишь варваром, который доверял только стали и собственным кулакам.