Михаил Щукин - Майя. Дилогия (СИ)

Адила невольно отвела взгляд и даже поежилась.

— Вы ошиблись, мастер-настоятельница, не уменьшилось. Девочка после казни выжила. И во дворце только одна рабыня.

— Что? И после этого вы говорите со мной о каком-то принуждении?

— И тем не менее, я прошу вас рассмотреть возможность сотрудничества. По некоторым, независящим от меня обстоятельствам, я готова обратиться к вам с просьбой не оставлять девочку без внимания.

— Не беспокойтесь. Личную ученицу Лилиан мы не оставим. Даже если она не сможет подтвердить свое ученичество. — Гринда смотрела на собеседницу уже с ненавистью. — Я обсужу сложившуюся ситуацию с советом мастеров. О нашем решении я сообщу вашей первой фрейлине, если не возражаете.

— Мне бы хотелось услышать это лично.

— Хорошо, тогда я сообщу о времени, когда буду готова к разговору. Как ее полное имя?

— Майя Винсенская.

— Хм-м. Странно, мне кажется эта фамилия знакомой. Говорите ее отец был из горных кланов?

— Да. По крайней мере так утверждает сама Майя.

— Тогда это действительно похоже на правду. Мужем Лилиан был защитник из горцев. Он мог привести детей погибшего горца в свой дом. Что-ж, ваше величество, не скажу, что я в восторге от нашего разговора. Но ради ученицы Лилиан я готова буду связаться с вами еще раз. Надеюсь, вы дадите мне возможность связаться девочкой.

— Вообще-то она не в курсе этого разговора. И даже просила не связываться с вами.

— Даже так? Тогда это точно дочь горца и ученица Лилиан. Только в сочетании упертости горцев и воспитания в верности традиционным взглядам, которых придерживалась Лилиан можно отказаться от надежды получить поддержку обители.

— Она считает свое положение позором для ученицы мастера Альтер. — Заметила, до сих пор молчавшая, Цера.

— Я об этом и говорю. — Гринда снова поморщилась. — Весьма распространенное мнение. Которого, к сожалению, часто придерживаются даже мастера. — Есть причины, по которым мастерам не рекомендуется практиковать под принуждением. Бывали случаи, когда мастера обвинялись в смерти своих хозяев только на основании подозрений и слухов. И после начинались гонения на всех, кто практиковал эту технику, как на заговорщиков. Поэтому, многие из нас уходят из районов, где мастер или подмастерье оказывается в ошейнике. Это просто наша защитная реакция. В попытке защитить себя и как-то повлиять на судьбу попавшего в беду соратника.

— Заверяю вас, в данном случае, я готова отнестись со всем уважением к вашему желанию поучаствовать в судьбе рабыни. Разумеется в рамках соблюдения законов империи. Но ей будет разрешено не только практиковать, но самой решать, кто станет ее пациентом.

— Вы хотите сказать, что она сохранила рассудок в достаточной мере? — Удивилась Гринда. — И если речь зашла о самостоятельном решении, значить не сломалась?

— Да. Она полностью оправилась после казни. — Уверенно подтвердила Цера. Императрица постаралась сохранить спокойное выражение на лице. Тема казни была все-таки неожиданной и крайне неприятной.

— В таком случае у вас проблемы. — Гринда даже злорадно хмыкнула. — Дети горцев и так не подарок. А уж если Лилиан воспитывала ученицу так же как свою дочь, вас ждет череда не хилых скандалов. Дочь Лилиан совершенно не ориентировалась в вопросах приветствий. Принципиально их не признавала. А мать только потакала ей в этом.

После завершения тяжелых переговоров, Цера и Адила некоторое время провели молча. Наконец, первая фрейлина тихо рассмеялась.

— А ведь как в воду глядит. Веселой жизни с этой ученицей нам не светит.

— Да уж. Если это только ученица. Чего же стоила ее дочь? — Адила тоже улыбнулась. — Но теперь нам предстоит объяснение с нею и с Иллис.

В течение следующих трех дней, приходя в класс, Майя с сожалением наблюдала, как количество учеников стремительно уменьшается. Бывшие одноклассники Иллис уходили по разному. Кто-то прямо с уроков, бросив злой взгляд на принцессу и ее рабыню. Кто-то просто не приходил на следующий день. А учитель объявлял об их переводе. Майя никогда не общалась с ними, и их отношение к ней как к пустому месту ее не задевало. Но понимать, что все это происходит из-за нее, было все-таки обидно до слез.

Иллис сохраняла абсолютное спокойствие. Причем была даже довольна.

— Майя, ты пойми. — Внушала она непонимающей такое отношение подруге. — Ведь окончательный отсев происходит в конце школы. При выпуске, мне бы самой пришлось отказывать многим из них. Вирт за все это время отсеял всего нескольких человек. Но переживал долго. Ведь они надеялись, и даже пытались войти к нему в доверие. Кстати, двоих он именно за спесивость в общении с простолюдинами выгнал после практики. Несколько лет вместе учились, а так и не поняли ничего. А тут у меня все само решается.

Спустя назначенные начальником школы три дня, в классе из полутора десятка учеников осталось всего пятеро. Еще к ним перевели двух девочек из параллельных классов, пока никому не знакомых. Так что потери составили почти половину. И Майя решила, что больше об этом думать не будет. В конце концов, это не ее проблемы, а терять предоставленную возможность учиться, ей было не с руки.

Уроки пошли своим чередом. Теперь она на вполне законных основаниях могла участвовать в ходе урока, а не только слушать учителя. Правда, приходилось сидеть в конце класса, но теперь это уже было по своему собственному выбору. Стулья со спинкой ей по-прежнему были недоступны из-за ошейника, тот упорно продолжал подавать сигналы о нарушениях вибрацией. Было не больно, и почти не заметно. Но постоянный зуд раздражал. А в конце класса можно было откинуться прямо на стенку. Да и сидеть на пуфике было много удобнее, чем на жестком стуле. Иллис, как-то на перемене присевшая рядом, мрачно высказала что-то нелицеприятное в отношении дизайнеров школьной мебели и некоторых нахальных рабынь, для которых ставят такие мягкие пуфики. Майя в ответ только посмеялась.

Но результатом этого разговора оказалось, что Иллис поменяла свою парту на заднюю, стоявшую свободной рядом с Майей. Причем ученический стул заменила на такой же пуфик, специально плотно приставленный к стене. Вроде и приличия соблюдены, и свои интересы не пострадали. Остальные, в смысле таких передвижений разобрались не сразу. Сначала считалось, что принцесса снова капризничает и демонстрирует свое особое отношение к своей рабыне. Но поняв в чем дело, многие из одноклассников с досадой думали, почему сами не сообразили сделать это раньше, пока освободились парты.

Так вот и получилось, что Иллис и Майя теперь все время сидели рядом, позади всего класса и могли наблюдать за всем, что происходит вокруг, практически не отвлекаясь от уроков. А на переменах продолжали общение только между собой. Преподаватели хмурились, но вмешиваться не спешили.