Алексей Константинов - Ларец Пандоры (СИ)

— Любезный, пригласи сержанта Мэрдока сюда. Мне нужно с ним переговорить.

Седовласый Мэрдок вскоре явился, нервно почёсывая свои густые белые усы. Не будь он задирой, давно бы получил должность суперинтенданта, но вечные ссоры с начальством, жалобы задержанных на его, как им казалось, чрезмерную жестокость, сделали своё дело — Мэрдок так и оставался сержантом.

— Хотели меня видеть, инспектор? — приветливо улыбаясь, спросил сержант.

— Ну-с, Мэрдок, что имеем? Хочу быть в курсе, когда начну беседовать с вдовой и детьми, — пояснил Уотсон.

— Право слово, нелепица какая-то. Тело лорда Генриха Недведа обнаружила его вдова, Фелиция. Дамочка своенравная, чрезмерно гордая. Я её допрашивать, она мне: «Вам по званию не положено допрашивать таких особ, как я!». В комнате лорда бардак, окно открыто, на голове убитого большая шишка. Доктор Робертс полагает, она образовалась от удара об угол стола. Старший сын, Бернард Недвед, наследник лорда, — сержант сделал особое ударение на последних двух словах, — рассказал о ссоре между Якобом и отцом, произошедшей вчера.

— Так-с, минуточку. Причиной смерти послужил удар острым предметом?

— Нет, асфиксия. Его задушили, либо он сам задохнулся. Доктор обещал попытаться выяснить.

— О ссоре между Якобом и отцом слуг расспрашивали?

Сержант кивнул.

— Слуги подтверждают показания Бернарда. Более того, если верить им, в последнее время ссоры между Якобом и убитым стали обычным делом.

— Бернард не рассказал о причинах скандала?

— Откровенно говоря, я не стал его основательно расспрашивать, решил дождаться вас, — ответил Мэрдок.

Уотсон сощурился, задорно улыбнулся.

— Поделитесь своими соображениями? Уже кого-то подозреваете? — спросил инспектор.

— Не моё дело указывать вам, как вести расследование, — сержант закрутил ус большим и указательным пальцем правой руки, — но на вашем месте я бы пригляделся к Бернарду. Больно он мне не понравился.

— Благодарю за совет, Мэрдок, — Уотсон дружелюбно хлопнул сержанта по плечу, вошёл, наконец, в имение.

Вдова и сыновья убитого сидели у камина, бледные и напуганные. Уотсон стёр дежурную улыбку с лица, попытался изобразить участие.

— Здравствуйте, старший инспектор Джордж Уотсон. Мне поручили расследовать убийство старого лорда. Можете быть уверены, преступник не избежит правосудия и отправится на виселицу, — торжественно произнёс инспектор.

— Я верю, что вы сдержите своё слово, инспектор! — мрачно сказал долговязый худой юноша двадцати с лишним лет. Инспектор, будучи сторонником поговорки «Бог шельму метит», присмотрелся к нему. Хмурое, угловатое лицо юноши могло принадлежать мстительному и злопамятному человеку.

— Вы старший сын лорда Недведа, Бернард? — спросил инспектор.

— Вы правы, — кивнул юноша. — Это моя мачеха, Фелиция Недвед, — Бернард кивнул в сторону моложавой женщины. Уотсон пригляделся и к ней. Дама не без порока: никакими ухищрениями не скрыть широкого крестьянского лба. Глаза маленькие, хищные, холодные.

«Завистница, алчная к тому же», — заключил Уотсон.

— Миссис Недвед, — инспектор кивнул головой. — У вас с мужем большая разница в возрасте?

— Генрих предложил мне стать его супругой спустя много лет после смерти его первой жены. Да, у нас большая разница в возрасте, но какое это имеет отношения к делу? — гордо ответила Фелиция.

— Я вас ни в чём и не обвиняю, — ответил Уотсон.

— А это мой брат Якоб, — Бернард указал на светловолосого болезненно-худого юношу. Большие, почти что детские, серые глаза Якоб обратил к инспектору. В них читалась скорбь и, быть может, вина. Юноша наверняка впечатлительный, ранимый. Неужели лорд ссорился именно с ним?

— Итак, теперь мы знакомы. Я вынужден просить вас вспомнить подробности предыдущей ночи и, если того потребуют обстоятельства, ответить на несколько моих вопросов.

— Мы разговаривали с вашим помощником. Сколько ещё раз мы должны восстанавливать в памяти подробности этой чудовищной ночи? — зло спросила Фелиция.

— Сколько потребуется, мадам, — холодно ответил Уотсон. — Если позволите, я хотел бы начать с вас, лорд Бернард.

— Я к вашим услугам, инспектор. Пройдёмте ко мне в кабинет. Там сейчас никого, самое подходящее место для беседы.

— Если вы позволите.

Бернард проводил Уотсона по коридору первого этажа и свернул в небольшую комнатку, заставленную мебелью. Здесь давно никто не убирался: толстые слои пыли комками собрались на подоконнике и шкафах. Лишь стол и стулья протирались регулярно.

— Простите, — смущенно сказал Бернард. — Здесь пыльно. В последнее время я мало работаю, почти не захожу сюда, вот слуги и позволили себе запустить кабинет.

— Я присяду? — спросил Уотсон, прикрывая свой нос платком. В следующую секунду инспектор чихнул. — Извините.

— Располагайтесь, как вам будет угодно, инспектор. Если не возражаете, предлагаю вам сесть за стол, а я устроюсь здесь, — Недвед взял стул у стены и поставил его рядом с дверью. Инспектор с трудом протиснулся между столом и стеной.

— Как тут у вас тесно, — втискиваясь в кресло, пожаловался Уотсон. Кое-как расположившись, он внимательно посмотрел на Бернарда. — Ну-с, приступим.

Инспектор сложил руки на животе внушительных размеров, посмотрел своими маленькими хищными глазами на Бернарда.

— Что вам известно об обстоятельствах, предшествовавших гибели вашего отца? — задал инспектор первый вопрос.

— Не совсем понимаю, что вы хотите услышать, — нахмурился Бернард.

— Расскажите, чем вы занимались вчера, — переформулировал Уотсон.

— В последнее время я в разъездах, редко бываю в имении. Мой отец… он консервативен… был консервативен, — поправился Бернард. — Он не одобрял мой образ жизни, казавшийся ему несвойственным английскому аристократу. Ради него я каждое лето приезжал сюда, в имение. В этом году сразу по приезде я понял, что обстановка накалилась. Фелиция и отец не разговаривали, обычно приветливый и мягкий Якоб вместо ответа бурчал себе под нос и не хотел толком рассказать, в чём дело. Моему возвращению явно не были рады. Поэтому я принял решение уехать пораньше и весь вчерашней день посвятил приготовлениям.

— Куда вы планировали направиться?

— На этот раз в Китай. Давно мечтаю ближе познакомиться с культурой народов востока.

— И давно вы интересуетесь дикарями?

— Я не стал бы так называть китайцев. Меня всегда интересовала история и культура самобытных народов.

— И где вы уже успели побывать?

— Я ездил в Австралию, планировал поездки в…

— Вам известна причина холодного отношения к вам брата и мачехи? — нетерпеливо перебил Бернарда инспектор.

— Признаться по правде, кое-что я выяснил. Разногласия в семье возникли, когда отец привез из Германии безделушку — шкатулку — о которой по его словам сложили множество небылиц. Рассказывали, будто её привезли из Южной Америки почти пятьдесят лет назад. История шкатулки якобы насчитывала столетия, если не тысячелетия, а члены экспедиции, сумевшие отыскать её в горной долине Анд, вскоре либо погибли, либо без вести пропали. Болтали о проклятье шкатулки, о тайнах, которые сокрыли древние мудрецы, некогда населявшие тот континент. Вы понимаете, безобидная вещица обросла немыслимыми легендами. А отец, как бы сказать, он был мистиком. Не то, чтобы он верил в эти глупости, но хотел приобщиться к, как ему казалось, тайне, доставшейся от древних. Может быть, он надеялся отыскать какие-то доказательства легенд, я точно не знаю.