Алексей Константинов - Ларец Пандоры (СИ)

Троица прошла под невысокой аркой в аккуратный двор, окружённый со всех сторон забором да двухэтажными домиками. Они подошли к одному из них, постучали в дверь. Им открыла пожилая экономка.

— Здравствуйте, мне бы хотелось видеть мистера Луи Бюстьена, — вежливо начал Джеймс.

— Здравствуйте, — экономка плохо слышала, потому в ответ чуть ли не кричала. — Мистер Бюстьен просил не пускать к себе гостей.

— Передайте ему, что здесь находится сын лорда Герберта Недведа — Арчибальд. Нам очень нужно поговорить с ним, — в разговор решил вмешаться молодой лорд.

— Хорошо, — прокричала экономка, одарив гостей улыбкой, больше похожей на оскал. Через некоторое время хозяин изволил спуститься вниз. Это был невысокий, полный, широкоплечий человек с живыми глазами, густыми, нависшими над глубоко посаженными глазами бровями, большим ртом. Было в нём что-то от сказочного гнома.

— Здравствуйте, господа, — Луи грациозно поклонился, протянул гостям раскрытую ладонь. Его рукопожатие оказалось на удивление крепким.

Луи Бюстьен был богатым французом, любителем и ценителем искусства, антикваром по призванию. Его семейство владело недвижимостью по всему свету, и в определенном кругу людей он был широко известен. В числе его приятелей был лорд Герберт Недвед, они познакомились на одном приёме, который устраивал высокопоставленный чиновник в честь именин своей супруги. Луи и Герберт были уважаемы, но не высокомерны, потому быстро подружились. Когда старый лорд упомянул Бюстьена и назвал его пройдохой, он очень тонко подметил характер лукавого француза. Луи не был мошенником или торгашом. Он был хитер, умел преподнести себя, не гнушался недоговаривать всей правды, но никогда не опускался до откровенной лжи.

— Меня зовут Луи Бюстьен, представился он, — и я к вашим услугам. Моя экономка сказала, что среди вас присутствует сын моего дорогого друга Герберта. Это правда, или уловка, чтобы отвлечь меня от работы?

— Это правда, мистер Бюстьен, — Арчибальд вышел вперёд, — Я и есть сын вашего друга, Арчибальд, — молодой лорд поклонился. — Это мой слуга Освальд, а это, — в голосе лорда зазвучали презрительный нотки, — ещё один друг моего отца, Джеймс Сквайрс.

Бюстьен снова пожал руку каждому из троицы, закончив на Арчибальде.

— Проходите, проходите, — хозяин подвинулся в сторону, позволяя гостям войти внутрь. — Отчего вы такие угрюмые? Миссис Томпсон, — крикнул Бюстьен экономке, — приготовьте-ка настоящего английского чая, поди, господа никогда не пробовали в своей провинции изысканные индийские сорта, каковыми вы потчуете меня каждый вечер. Глядишь, и настроение у них поднимется, — он снова повернулся к гостям. — Так как поживает Герберт, продолжает грезить о политике или подался в деловые круги?

— Вчера мой отец погиб во время пожара поместья, — с показным равнодушием произнес Арчибальд.

— Господи, — Луи выглядел ошарашенным. — Как это произошло?

Арчибальд посмотрел на Освальда и Джеймса. Они отвели глаза в сторону, позволяя лорду поведать о своем горе. Арчибальд медленно стал пересказывать события той злополучной ночи, избегая подробностей.

— Так мы выбрались из поместья и приехали сюда. Отец сказал, что вы можете помочь, — закончил Арчибальд. Он сунул руку за пазуху и достал шкатулку. Бюстьен сделался мрачнее тучи. В этот момент в гостиную вошёл юноша.

— Отец, — произнёс он, — что с тобой? Опять сердце?

— Всё хорошо, Жак. Оставь нас.

— Тебя так расстроили эти господа? Если хочешь, я могу их прогнать.

— Жак, где твои манеры? — одёрнул сына Бюстьен. Румянец вернулся на лицо Луи. — Оставь меня наедине с гостями и не надоедай своими вопросами. — Жак подчинился, развернулся и вышел из комнаты. — Это мой сын, семнадцати лет отроду. Очень вспыльчивый, весь в отца, — Бюстьен улыбнулся, но улыбка эта вышла грустной. — Устраивайтесь поудобней, полагаю, нам предстоит долгий разговор.

Собравшись с мыслями, Бюстьен заговорил снова.

— Итак, что вы хотите знать о шкатулке?

— Лорд Недвед просил нас… — начал было Джеймс.

— Вы известный антиквар и, возможно, слышали об этой вещице, — Арчибальд бесцеремонно перебил Сквайрса. — Отец просил разгадать тайну шкатулки. Нас интересует буквально всё — её история, как она очутилась в Англии, почему за ней охотятся преступники.

— Пожалуй, я смогу помочь вам. Но сначала выслушайте мою историю и решите, стоит ли вам продолжать изыскания, или лучше сжечь эту чертову вещицу, — эти слова Бюстьен произнёс с горечью в голосе. — Я купил шкатулку у русского антиквара, бежавшего в Англию во время русской революции. Не знаю, что с ним стало потом, по-моему, он переехал в США и там зажил припеваючи. Шкатулка — удивительная, уникальная, единственная в своем роде. Думаю, вы этого ещё не поняли, поэтому задаётесь вопросом — отчего за ней охотятся.

— О чем вы говорите? — Сквайрс с некоторым сомнением посмотрел на Бюстьена. Бывшему вояке стало казаться, что они разговаривают с сумасшедшим.

— Вы ещё не ощутили этого, но шкатулка притягивает к себе, к своей истории. Как сыр в мышеловке манит грызунов, эта вещица влечёт к себе мятущиеся души. Раз Герберт поручил вам разузнать о ней всё возможное, значит, стал её жертвой. Шкатулка хранит чудовищные тайны, попытка разгадать которые может стоить жизни.

— Прекратите напускать туман, — не выдержал Сквайрс. — Расскажите толком, что вам известно.

— Как вы думаете, почему я отвалил за неё кругленькую сумму? Почему с того самого момента, как купил её и до того самого дня, как продал, всюду носил шкатулку с собой? Однажды меня попытались ограбить. Так я готов был насмерть стоять за право обладания шкатулкой! Словно обезумев, я расспрашивал историков, знатоков древности, всех, кто только мог предоставить мне сведения о ней. Она не открывалась, хоть я и заказал ключи лучшим мастерам Лондона, но была полой. Что внутри? Этот вопрос не давал мне покоя. Я не мог объяснить, отчего поступаю так, как поступаю, я был одержим!

— Тогда почему избавились от неё? — спросил Арчибальд.

— Я расскажу, но вы не поверите, — Бюстьен сделал длинную паузу. — Однажды ночью меня разбудил щелчок механизма шкатулки. Она стояла в изголовье моей кровати, звук явно исходил от неё. Спросонья я толком не разобрал, что творится. Форточка была открыта, но сквозняка не ощущалось, воздух словно застыл, звезды в небе не мерцали, а холодными безжизненными точками замерли на небосклоне. Я зажёг настольную лампу, свет от неё… он был непривычно блеклым. Обычно одного взгляда на живой трепещущий огонек было достаточно, чтобы почувствовать себя уютно. В тот раз стало только хуже. Я испугался, потому что находился не в своей комнате. Если хотите знать, не в своём мире!