Алексей Константинов - Ларец Пандоры (СИ)

В дверь постучали. Недвед встрепенулся.

— Войдите, — разрешил он. Внутрь заглянул дворецкий, имя которого Арчибальд запамятовал.

— Сэр, ужин подан, — сообщил слуга.

Лицо Арчибальда вытянулось от удивления, он посмотрёл на улицу: солнце спряталось за вершинами деревьев, стремительно темнело.

— Как же быстро летит время, — ворчливо заметил он и повернулся к дворецкому. — Мне расхотелось есть, простите, забыл ваше имя.

— Джек Нордхейм, сэр, — подсказал слуга.

— Да-да. Извинитесь за меня перед прислугой, но я правда не хочу есть.

— Как вам будет угодно сэр, — выражение лица Нордхейма не переменилось. — Прикажете пригласить вас на завтрак.

— Пожалуй, так будет лучше всего, — согласился Арчибальд.

— Доброй ночи, сэр, — дворецкий ушёл, оставив Недведа наедине с собой.

Старый лорд отодвинул шкатулку на край стола, стал рыться в ящиках, отыскал бумагу и карандаш. Он закрыл глаза, мысленный взор услужливо нарисовал для лорда портрет Наташи, сидевшей в комнате съемной квартиры. Оказалось, Арчибальд помнит мельчайшие детали: её прическу, цвет платья, запах. Глаза блестят изумрудами, а на лице печаль. Не открывая глаз, лорд нащупал карандаш, положил перед собой лист. Арчибальд заставил образ девушки и комнаты отпечататься в памяти подобно фотографии. Наконец, лорд был готов. Он открыл глаза и начал рисовать.

13 февраля 1974 года. СССР, пригород Омска.

Линь Юн пришёл в себя в больнице. Голова страшно болела, хотелось есть. Линь поднёс руку к лицу, провёл пальцами по щекам и губам. О ужас! Его лицо не закрыто. Превозмогая головокружение, Линь попытался приподняться на локтях и осмотреться. Всего две койки на палату, причём вторая свободная. Хорошо, что рядом никого нет, Линь не хотел, чтобы его уродство видели.

«Они тебя с ног до головы осмотрели, — подумал Линь. — Уж лицо точно заметили».

Линь смирился, расслабил локти и лёг. Он на некоторое время забылся, встрепенулся лишь когда дверь палаты со скрипом открылась. Внутрь вошла полная санитарка с ведром и тряпкой в руках.

— О, да ты никак оклемался, — сказала санитарка, заметив, что глаза Линя открыты. — Сейчас доктора позову.

Женщина ушла, Линь плотнее закутался в одеяло, натянул его до носа. Вскоре явился и высокий широкоплечий мужчина средних лет. Он подошёл к койке Линя, сухо поинтересовался его самочувствием.

— Всё хорошо, — неразборчиво пролепетал Линь.

— Что?! — врач нахмурился. — Уберите одеяло от лица, ни слова не слышно.

Ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Юн выставил напоказ свои шрамы. Даже врач не смог скрыть брезгливости и отвращения, которые он испытал.

— Всё хорошо, — постарался отчётливо произнести Юн.

— Всё, да не всё, — пробормотал врач. — Откуда у вас шрамы? — спросил он китайца.

— Я воевал, — Линь не имел ни малейшего желания продолжать этот разговор.

— Если не секрет, где?

— В Китае в Гражданскую войну.

— И как же вы заработали шрамы? Снаряд? — потеряв всякое чувство такта, спросил врач.

— Я не хочу об этом говорить, — нахмурившись, ответил Юн.

— Да, конечно, я понимаю, — врач немного смутился, покраснел. Видимо, стало стыдно. — Вы быстро идёте на поправку, я такого никогда не видел. Вам повезло — внутренние органы не повреждены, рана оказалась неглубокой, кровотечение быстро удалось остановить. Мы сделали вам переливание на всякий случай, но в целом, полежите в больнице ещё неделю-другую и мы вас выпишем. Всё ясно?

— Да, спасибо.

— Поправляйтесь, — врач натянул на лицо дежурную улыбку, ушёл. Санитарка, оставшаяся в палате, открыто глазела, разглядывая шрамы Линя. Юн почувствовал себя неуютно под её пристальным взглядом. Он снова закрыл одеялом половину лица, только после этого женщина вернулась к работе.

— Чуть не забыла, это чой-то за родственник к тебе ходит и ходит, все уши прожужжал? — спросила санитарка.

— У меня нет родственников, — пробурчал Линь в ответ. Удивительно, но санитарка услышала.

— Как же нет, когда он нам лепечет, что родным тебе приходится. Мы ему, мол, какой же он тебе родственник, у него ж глаза как щели, а он нам — родственник по бабке. Бабка, говорит, у тебя русская.

— Не знаю, — за сегодняшний день Линь произнёс больше слов, чем за прошлый месяц. Он устал, хотел есть и спать.

Санитарка, похоже, на него обиделась, замолчала. Торопливо протерев полы, она ушла. Юн вздохнул, залез под одеяло с головой и попытался уснуть. Но ни прошло и десяти минут, как из-за двери послышались разговоры.

— А он грубиян какой, Сергей Вадимович, вы просто не представляете. С ним говоришь, а он в ответ только «угу» да «у-у». Отрекается от вас, говорит, русской крови во мне нет, знать никого не знаю и знать не хочу. Представляете?

— Но я с ним всё-таки поговорю, Зинаида Марковна. Он молчун, да скрытный к тому же. Вот и не отвечает. Я войду?

— Заходите, только он спал вроде. Так что тсс, — сказала женщина.

Двери со скрипом открылись, Линь не удержался, снял одеяло с головы и посмотрел, кто же пришёл его навестить. Человека он сразу узнал — то был мужик, которого Линь вытащил из автобуса.

— Ты не спишь? — заметив движение Линя, спросил Сергей. — Наконец-то. Как ни приду, всё ты дрыхнешь. Я вот тебе фрукту принёс — мандарины и апельсины. Брат из Абхазии присылал, мы в погреб сложили, так они до сих пор как свежие. Держи, угощайся, — посетитель поставил пакет на тумбочку рядом с койкой. — Как ты сам? Поправляешься? На ноги скоро встанешь? Слушай, я ж даже не знаю, как тебя звать. Ты хоть меня помнишь? Я Серёга Желваков; мы с тобой в том автобусе ехали; ты, говорят, меня из проруби вытащил. Слушай, брат, тебе за это огромное спасибо, вот от всей души. Знаешь, какое ты дело сделал-то? Дети у меня есть, чтобы они без батьки-то делали? Супружнице моей в одиночку их на ноги прикажешь поднимать? Да ещё стерву эту, тёщу мою, — Сергей запнулся. — Слушай, да что же это такое. Болтаю и болтаю, тебе слово вставить не даю. Зовут-то тебя как, кому мне спасибо сказать-то?

— Юн, — пробормотал китаец.

— Как-как?

Линь вздохнул, опустил край одеяла.

— Юн. Линь Юн, — ответил он.

Сергей ничего не ответил, он пытался примириться с внешним видом своего спасителя. Уродливые шрамы придавали Юню сходство с чудовищами из сказок. Привыкнуть к этому нелегко. Неловкая пауза затянулась. Юн вздохнул, решил помочь Сергею.

— Большое вам спасибо за фрукты, — промямлил Юн. — Но я устал. Вы идите, я вздремну немножко.

Сергей скривился.

— Эка тебя угораздило, брат, — ответил он невпопад. — Мне Зинаида Марковна сказала, что у тебя шрамы, но такого уродства я и не видел никогда. Что же с тобой приключилось-то?

— Я, правда, устал, — Линь зарделся, опять спрятал лицо в складках одеяла.