Алекс Орлов - Крылья огненных драконов

– Кто они-то? – сонно прогундосил жулик, с трудом усаживаясь на полу.

– Не твое дело. Просто придешь и скажешь: «Они выступили – их шестеро».

– А чего я один-то? Я чего, нанимался, что ли? Синий Колпак отвесил Хриплому затрещину.

– Ой-ой-ой! – заскулил тот, хватаясь за отбитое ухо. – Иду я! Уже иду! А чего я один-то?

– Ты не один. С тобой Шершавый пойдет.

– Ну уж на хрен… – пробурчал Шершавый, и, как оказалось, зря. Синий Колпак заехал ему носком ботинка в живот, отчего у Шершавого глаза едва не вылезли на лоб.

– Вставайте, рожи пьяные! Посмотрите, на кого вы похожи! Разве вы воры? Спившиеся поденщики, вот вы кто. Разве вы помните заветы Кривого, который учил всех нас?

– Кривой был добрый, – плаксиво пожаловался Хриплый.

– Ну да, добрый, – передразнил его Синий Колпак. – Да он бы уже показал вам, как выглядят ваши кишки.

Оба жулика поднялись. Один еще держался за отбитое ухо, второй, после жестокого удара в живот, никак не мог восстановить дыхание.

– Ну? – прохрипел он.

– Не нукай! Помойте рожи и отправляйтесь.

– А зачем рожу мыть? – спросил Хриплый.

– Чтобы дорогу видеть, свинья ленивая. Глаза после вчерашнего совсем заплыли.

– Ты нам сам наливал, – напомнил Шершавый, все лицо и шея которого были покрыты оспинами.

– Я наливал, а ты не отказывался.

– Так чего говорить-то надо?

– Я же сказал, шесть человек отправились из гостиницы «Кот и Ботинок».

– Что за люди?

– Там знают.

– Ой, как же башка трещит, – пожаловался Хриплый. – Что же это такое, ох!

– А тебе впервой, да? Не знал, что если с вечера нажраться, то утром едва живой будешь?

Синий Колпак вышел в соседнюю комнату, которая выглядела куда опрятнее, поскольку в ней жил он сам, и, нацедив в две кружки мутноватого пойла, вынес их жуликам.

– Вот, поправьте здоровье, свиньи.

– О! Ты просто отец родной! – обрадовался Хриплый и, схватив кружку, стал жадно пить.

Шершавый лишь пригубил и вернул кружку.

– Ты нам за подсвечники заплатил? – спросил он неожиданно.

– Конечно, – не моргнув, соврал Синий Колпак. Он давно смекнул, что если вовремя поить воров, приносивших ему на скупку ворованные вещи, то можно получать добро практически даром.

– А почему у меня денег нет?

– Так прогуляли все.

Шершавый попытался сопоставить какие-то факты, но сил на это у него не было. Забрав у Синего Колпака недопитую кружку, он влил в себя омерзительное пойло и, выдохнув пары, почесав впалый живот.

– Ну, мы пошли, что ли?

– А адрес? – усмехнулся Синий Колпак.

– Говори.

– Доходный дом купца Ходорковского, первый этаж.

– Это на окраине, что ли?

– Да, на окраине, где конокрады живут. И поспешите, нам за скорость деньги платят.

– Тебе, может, и платят, а мы этих в глаза даже не видим, – запьянев, осмелел Хриплый и тут же получил еще одну затрещину.

– А чего я такого сказал? Озверел совсем! Синий Колпак пинками выгнал воров на улицу и захлопнул дверь.

– Не, ну ты видел, а? – прогундосил Хриплый.

– Ладно, пошли уже. Быстрее сделаем, вернемся и доспим. Я еле ноги таскаю.

– Я тоже… Да и пожрать бы не мешало.

Жулики долго брели по улицам просыпавшегося города, то и дело отбиваясь от собак, которые не упускали случая укусить прохожего.

В одном месте они попытались украсть простыни, но были облиты горячими помоями. Сегодня им не везло с самого утра.

Прихрамывая и ругаясь, воры наконец добрались до нужного дома, на первом этаже которого в двухкомнатных апартаментах жил учитель хороших манер, будто бы из самого Фаргийского халифата.

Наверное, он никогда не спал. Как только жулики постучали в его дверь, она тут же распахнулась и на пороге появился человек с напомаженными волосами и с кинжалом в руке.

– Слушаю вас, – сказал он, пряча кинжал за спину. Его светлая кожа и серые-невыразительные глаза выдавали в нем северянина, скорее всего жителя Харнлона, столицы короля Ордоса Четвертого.

– Это… Синий Колпак сказал, что они уехали.

– Кто «они»?

– Они. – Шершавый пожал плечами, и Хриплый повторил этот жест.

«Идиоты», – подумал королевский шпион, а вслух спросил:

– Сколько их?

– Шестеро.

– Понятно. Колдун с ними?

– Какой колдун?

– Значит, с ними.

И не сказав больше ни слова, незнакомец захлопнул перед курьерами дверь.

– Вроде все, а, Шершавый?

– Выходит, все, раз дверь закрыл. Они подальше отошли от дома и стали осматривать его снаружи.

– Окна невысоко, и решеток нет, – заметил Шершавый.

– Ага. Кругом тихо, и стража сюда нос не показывает. Только Синий Колпак ругаться будет.

– А мы ему не скажем и вообще не понесем ему больше ничего, а то с него толку никакого, только голова болит.

Светило солнце, и пели птицы, граф де Гиссар ехал во главе колонны, которая растянулась на целую милю. Копыта лошадей поднимали известковую пыль, издали могло показаться, что на дороге что-то горит.

Де Гиссар улыбался. И было чему радоваться – его главная мечта начала претворяться в жизнь.

Четыре дня назад он наконец подошел к замку Бренау и увидел старые стены, которые так хорошо помнил. Несколько беззаботных лет жизни он считал эту крепость своим домом. Здесь за ним ухаживали заботливые и преданные слуги. На этих зубцах он играл под надзором гвардейского старшины, в сопровождении конюшего ездил на пони в лес, который виднелся между холмами. А еще бросал с моста камни в лягушек, которые жили на дне крепостного рва. Ах, что это были за годы! Лучшие годы.

В Бренау даже не догадывались, кто пришел под их стены. Они знали лишь, что некий самозваный граф де Гиссар взял штурмом город Крттон, захватил замок Оллим, разорил Марингер и теперь подступил к Бренау, имея больше четырех тысяч солдат и неисчислимый обоз.

В прежние времена о таком безобразии и помыслить было невозможно, войска герцога быстро указали бы нахалу его место, однако сейчас герцог с войсками стоял на границе, закрывая ее от войск короля.

Окружив Бренау, де Гиссар решил поиграть в благородство и послал осажденным предложение о сдаче, пообещав всем, кто покорится ему, сохранить жизнь. Однако предложение это было отвергнуто, граф Эверхард фон Бренау не поверил посулам известного разбойника, поскольку отличал правду от лжи как никто другой – он возглавлял в герцогстве Департамент расследований и дознаний.

Получив отказ, де Гиссар испытал облегчение. Если бы фон Бренау сдался, убивать его и всю семью было бы как-то… неудобно.

Замок Бренау нельзя было назвать крепким орешком, каким был Марингер. Когда-то стены этого замка казались де Гиссару необыкновенно высокими, однако стенам Марингера они уступали вдвое. Здесь не было и тех восьми сотен солдат, которые даже по ночам не давали де Гиссару покоя. Две, от силы три сотни ополченцев вперемешку со слугами и жителями окрестных деревень сидели в замке и дрожали от страха.