Джулиан Мэй - Враг

Ирена: Мы все так рады, что вы наконец в безопасности. Что бы с нами ни случилось, хотя бы за родителей сердце болеть не будет.

Уолтер: Вы уйдете, Ирена! Я знаю, все будет хорошо.

Вейко: Мы тоже не теряем уверенности. Хорошие ребята одерживают верх. Мне кажется, что мы – хорошие парни… (Тень сомнения.) Ирена: Нам бы только добраться до будущего, там мы уж как-нибудь устроимся. Некоторые из наших уже что-то обдумывают. Планируют!..

Уолтер: Вот и хорошо. И вы что-нибудь напланируйте. Например, ребеночка…

Вейко: Мы суеверны, отец.

Уолтер: Я тоже, сынок.

Вейко: Когда мы явимся к ним, мы постараемся, чтобы они узнали правду о плиоцене. Особенно о тебе и Манионе.

Эйкен: Пора!

Уолтер: Нас зовут… «Кулликки» сегодня поднимет паруса. В ночь… И в обратный путь… Удачи вам. Удачи вам обоим…

Вейко: Счастливого пути, папочка. Куда бы он ни привел.

Элизабет танцевала с королем. Музыки она не слышала – позволяла вести себя. Мысли ее были далеко.

Мягко посвечивали ограждавшие танцплощадку развернутые листы с изображениями рыцарей, составлявшими огромный волшебный фонарь – непуту, чей торжественный вынос должен состояться завтра. Рыцари своими чертами, вооружением, доспехами напоминали воинов Многоцветной Земли, но, исполненные в традициях средневековой японской живописи, казались фантастическими и в то же время необыкновенно милыми, домашними существами. Ярость на их лицах была подобна гневу ребенка, радость неподдельна и непосредственна, печаль светла… Сразу за удивительными светящимися картинами начинался припойменный лес – площадка, где проводился бал Земной Звезды, была окружена старыми деревьями, на ветках которых сверкали мириады золотых, зеленоватых, розовых светлячков. Искусники-ревуны заранее наловили их и приклеили к ветвям, листьям, сучьям древних лип. Зрелище необыкновенное… В купах деревьев точно в зените оставлен просвет, и было видно, как на темном участке ночного неба, словно на дне колодца, светили далекие вечные звезды, светили слабо, грустно, маняще, ведь в самом центре небесного лужка ясно читалось созвездие Трубы, за которым на расстоянии многих тысяч световых лет таилась недоступная и зовущая вернуться галактика Дуат.

Эйкен шепнул Элизабет:

– Наконец-то ты повеселела. Я рад.

– Мне приятно быть с тобой, дорогой.

– Взаимно, – кивнул король. – Я испытываю те же чувства. Нет-нет, ничего похотливого… Правда, братской привязанности я к тебе тоже не испытываю. Не знаю, как назвать состояние, которое овладевает мною в твоем присутствии. Ты хочешь, чтобы мы слились сознаниями? Я буду счастлив… Элизабет, я, кажется, нашел слова: я испытываю к тебе то, что ощущает отец, наблюдая за любимой маленькой дочкой.

– Гермес щедрый, – тихо прошептала она. – Тебя ведет зов души. Очень редкий архетип. Человек, слышащий и спешащий на призыв… Невольно, инстинктивно. Я всегда была уверена, что смогла проникнуть в суть твоего бессознательного и, главное, познать особенности твоего характера!.. Это две разные вещи…

– Нет, я не совсем то, о чем ты думаешь. Знаешь, чего бы мне хотелось больше всего на свете? Чтобы ты стала моей королевой. Я буду любить тебя всегда.

– Ты еще найдешь себе пару. Ты так молод.

– Но очень быстро расту, – засмеялся он.

Их сознания отделились, и они прислушались к музыке. Удивительная мысль пришла к Элизабет – их недавнее метаединство предвещало прочный метасоюз…

Затем раздался голос:

«Я надеюсь, ты доверишься мне. Я так страстно хочу этого! Позволь мне заглянуть туда, где скрыто твое сокровенное, сними маску, которую ты носишь уже который год. Позволь…»

Элизабет замерла, дрожь пробежала по ее телу.

«Зачем?»

Чья-то мысль, проникшая в ее сознание, стиснувшая душу – неодолимая, знакомая, – отлилась в слова:

«Доверься мне. Я только взгляну… Ради нас двоих. Пожалуйста…»

«Я не могу…»

«Пожалуйста. Я должен знать правду».

«Там бушует огонь».

«Знаю. Бедная Элизабет. Ты так горда и так напугана. Если бы ты только доверилась мне».

«Брат Анатолий настаивает, чтобы я доверялась только Богу».

«Доверься мне. Позволь мне войти. Там…»

На некоторое время Элизабет оказалась погруженной в безмолвие. Тьма вокруг нее сгустилась, но это был искусственный, созданный силой мысли Мрак. Он пришел. Каким-то образом она в др уг догадалась об этом. И очутилась в космическом пространстве, в самой пустынной части Вселенной, в межгалактическом просторе.

Вокруг расстилался почти полный вакуум. Даже ее обострившиеся чувства не могли обнаружить следов межзвездного газа, только редчайшие столкновения квантов энергии с ядрами атомов водорода. Здесь была сердцевина Мрака, его сущность, и в ней, совсем близко, она ощутила присутствие некоего материального объекта. У нее вдруг нашелся спутник. Или поводырь?..

Что он представляет собой? Едва заметно светящееся облачко, скопище вращающихся спиралей, звездных блесток, прозрачного невесомого тумана, сквозь который просвечивали раздувшиеся в экваториальной плоскости шары, двух– и трехрогие спирали, диски, уплотнившиеся до сияющего ядра в центре, провалы в небытие, заполненные космической пылью… Элизабет сама кружилась в каком-то странном ритме. Это вальс? Женщина открыла глаза и увидела, что танцует с Марком Ремилардом.

– Крейн нарушил обещание. – Она грустно покачала головой. – И ничего мне не сказал. Это ты выбрал. Не я… Это невозможно…

– Я согласен. Меня зовут, Элизабет. Или зовет… Я не хотел употреблять это слово, дорогая. Что есть судьба? Что есть истина, я знаю!.. Но что есть судьба?.. Дорога, которую мы выбираем?.. Но на жизненном пути ты волен сделать только первый шаг, ступить на нее ты волен… Второй шаг ты уже делаешь по необходимости. Что говорить о последующих. Так вот, я даже в первом шаге был несвободен. Я таким уродился!.. При чем здесь судьба? Скорее жребий. И против него я буду бунтовать! Если мне когда-нибудь выпадет единственная возможность избавления и я смогу покончить с собой – я никогда не воспользуюсь ею. Но трудиться понапрасну я устал. Крутить вхолостую… Любая цель ограничена во времени, а я буду жить вечно. Что мне делать? Чем занять себя?..

Она больше не отваживалась смотреть на него. На Марке не было тех роскошных одеяний, в которых танцевал король, обычный поношенный вечерний туалет для тропиков: черный пиджак, накрахмаленная белая рубашка с рифленым нагрудником. Женщина чувствовала его дыхание, но сдаваться на его милость она не собиралась.

– У тебя есть трое настойчивых и очень храбрых друзей, Элизабет, – сказал Марк.

– Я их предупредила, чтобы они не смели появляться здесь. Они не имеют права вмешиваться. Крейн дал слово…