Сергей Фомичев - Серая Орда

Власорук не сильно отстал от товарища и скоро присоединился к резне. Работая вдвоём, они в миг освободили овду от налипших тварей. А, сделав дело, подняли вверх окровавленные ножи и гортанно взревели, да так зычно и отвратительно, что спасённая чуть было не упала без чувств.

Однако радость победы длилась не долго. Твари носились повсюду, а ополченцы почти не продвинулись, увязнув в борьбе. Прикрывая девушку спинами с двух сторон, вурды перешли к обороне. Больше они не орали, только напряжённо пыхтели, вертя перед собою ножи. А серые наседали. Кто бы им ни противостоял, их оказалось всего лишь двое, и при известной сноровке, до их волосатых шей можно было добраться. По дюжине крыс вцепились в каждую из вурдовых ног. Они не смогли прокусить толстую кожу, но сковывали движение. Если бы не девушка за спиной, вурды постарались бы сбросить с себя обузу, совершив пару прыжков, но они не могли оставить спасённую, которая, совершенно лишившись сил, не падала лишь оттого, что падать ей не позволяли мощные спины заступников.

— Пастух, — вдруг тихо произнёс Власорук.

Быстроног покосился в сторону.

Продолжая отбиваться, они увидели, как к небольшой стайке, что возилась с монахом, подошло подкрепление. Игры кончились. Крысы бросились на обречённого человека скопом и, увлекаемый потоком, он повалился набок. От боли и страха Евлампий завыл. Голос его заглушил писк убиваемых вурдами тварей.

Быстроног дёрнулся, но товарищ удержал его за обрывок рукава.

— Стой, — он говорил тяжело, с перерывами. — Нельзя бросать деву…она не продержится без защиты…

Крик монаха угас. Бросив растерзанное тело, крысы устремились на ополченцев.

Тем временем, убрав бесполезный лук, Эрвела обняла коня и принялась что-то ему нашёптывать. Конь не сразу услышал, но, в конце концов, успокоился. Он заржал, двинул разок-другой копытом и ещё раз заржал, но уже вопросительно. Владычица тут же бросила животное туда, где отбивались вурды. И вовремя. Плотный покров тварей уже облепил обоих. Грозди живых и убитых, но не разжимающих пасти врагов пригибали вурдов к земле. Ещё мгновение и будет поздно — они рухнут под тяжестью вражеских туш. И тогда, сломив сопротивление, крысы хлынут на жертву со всех сторон.

Владычица схватила девушку обеими руками, рывком втянула на спину коня.

— Теперь спасайтесь сами, — крикнула она вурдам. — И… спасибо вам.

Приятели не заставили уговаривать себя дважды. Обернулись, встали лицом к лицу. Взревели. Помогая зубами и когтями ножам, быстро очистили друг друга от крыс. Затем, оглядев поле боя, двинулись на прорыв к так и не ушедшим дальше пяти шагов, ополченцам. Вместе с ними и вернулись в относительную безопасность защитного рубежа.

Пробившись туда же со спасённой подругой, Эрвела достала рог и протрубила отход. Лошади понемногу пришли в себя и понесли всадниц на зов владычицы. Никогда прежде серебряный рог не играл отступление. Пусть даже временное, необходимое для перестроения перед новым ударом.

Вурды уселись неподалёку от засеки, выбрав место потише. Отдышались. Власорук поймал тоскливый взгляд товарища и спросил.

— Чего притих, устал что ли?

— Уф! — Быстроног потёр лоб. — Никогда не терзался вопросом, кого из двоих убить. А вот кого из двоих спасти, это, брат, тяжкий выбор…

— Жалко Евлампия, — только и произнёс Власорук.

А из леса на дальнем берегу всё валила и валила орда. Бурая река текла поперёк реки светлой. Не смешиваясь, они расходились каждая своей дорогой.

Окрестности Коломны. Берёзовый Лог.

Яндар совсем сдал. Постарел, слышать стал плохо, да и глаза ослабли — глаз в особенности старику было жалко. Раньше-то тужился, чтобы хозяйство не запустить, а как к сыну на московскую сторону перебрался сразу и сдал. Потому как у каждого человека своё дело должно быть. А здесь, за спиной трудолюбивого Мичу какое может быть дело — так баловство одно. Правда, соседи сделанные им вещицы за баловство отнюдь не считали. Восхищались, в руках вертели, языками цокали. Ещё бы сам наместник оценил мастерство старика, добрую дюжину поделок с собой в Москву увёз. Через это и давешняя история с подложными даньщиками благополучно разрешилась. Селяне уверены были, что через это.

А занимался Яндар тем, чем его предки исстари занимались — плёл кружевную утварь. Вроде бы ничего особенного, православные и сами плетением промышляли. Да только плели они в основном из лыка, из коры, значит, липовой. Грубая работа, а главное недолговечная — снашивается быстро. Лесной народ, он из корней плёл сосновых. Из тонких, но длинных молодых отростков. Крепкие те корни были, крепче любой верёвки или даже полоски кожаной. Собирал их Яндар на песчаных откосах — там гнили меньше и копать удобнее. Конечно, обычаев не забывал — духа корней Вутуя сперва задабривал, а после и благодарил. Но это дело привычное. Заготовленные корни Яндар водой ошпаривал, чистил, сушил, а потом плёл. И дереву не велик был убыток, если, конечно с умом к делу подходить, не жадничать. Не то, что после заготовки лыка, когда целые рощи гибли.

Лаптям яндаровой работы сносу не было, хоть по острым камням ходи с утра до ночи. А ларцы и туески получались на загляденье красивыми и надёжными. И кувшины старик оплетал, и много чего ещё делал.

От того и жалко, что глаза ослабли. Раньше бывало, и при светце вечерами старик мог работать, и при жирнике тусклом, даже полного месяца хватало вполне, теперь только днём. Хорошо хоть руки тверды остались, не бьёт их немощная дрожь как у иных стариков. А то совсем было бы худо.

Сразу как та история с наместником уладилась, Кузьма внука своего привёл к Яндару. Поклонился, поднёс дары нехитрые, попросил мальчишку искусству обучить. Польщённый таким вниманием старик, не отказал старосте. Тут и Мичу сына своего пристроил дедову науку перенимать. Так у Яндара появились ученики. Старик нарадоваться не мог, не ожидал он такого счастья на склоне лет. Как дело завелось и старость, вдруг, отступила.

В этот день устроился он с мальчишками на холме, что посреди села возвышался. Место удобное, светлое, свежими ветрами продуваемое. И вокруг далеко всё видно. С некоторых пор приохотился Яндар природой любоваться, пусть и подслеповатым взглядом своим. Может, прощался с землёй, чувствуя приближение смерти, может другое что ему открылось, но только совсем по иному смотрел он теперь на мир, во всём красоту замечая.

Ученики его с корешками возились, самое простенькое плетение осваивая. Старик им подсказывал изредка, но ребята способными оказались — на лету науку схватывали. Так что Яндар больше на дальний лес щурился, да на рощу, нежели за ними присматривал.

Тут-то он и увидел отряд. Длинная змея из пеших и конных воинов надвигалась на село по Коломенской дороге. Ровно шли. Без суеты, без гвалта. Сразу видно — серьёзное дело их на дорогу поставило.