Александр Ермаков - Сумерки Зверя

Вскорости все ближайшие окрестности были вычищены полностью. Основали дальние лесные станы. Скрипели вереницы телег, по утру порожние, вечерней зорей возвращались в город гружеными.

Словом, всем работа находилась, все при деле. Даже изгнанные из грибной кухни праздно не сидели и им сенешалевна занятия подыскала. Гильда сама трудов не чуралась и другим на безделье соизволения не давала. Спрашивала строго. Для порядку пришлось с десяток бездельниц прилюдно высечь. Простолюдинок начальницы уму-разуму примерно учили. Высокородную же дщерь Хормстенхольдскую, что уповала за родительским титулом укрыться, от работы отлынивать, сенешалевна собачьим арапником, из бычьего хобота изготовленного, собственноручто исхлестала. Приговаривала: «За битого двух небитых дают, за битого двух небитых дают». Драла ленивицу немилосердно.

Экзекуции изрядно резвости добавляли.

Но не одна у Гильды забота.

– Спекуляции, как в блокадном Ленинграде, не допущу. – Объявил Сигмонд.

Гильда привычно пожала плечами – нешто, мол, по-людски сказать нельзя. А мысля то дельная, разумен витязь, спору нет. Взаправду, негоже так, чтоб кому война, а кому кормушка родна. Тотчас приняла к исполнению. Железной хозяйской рукой навела порядок. Без исключения у всех – и у горожан и у беженцев, у лордов и монахов все съедобное изымалось, свозилось на городские склады. У самих складов поставлена надежная охрана. – Ежели кто сунется, рубить-колоть без разбору! – Напутствовала леди сторожей. – Иначе, пеняйте на себя. Как свиней на крюках развешу и свиньям же скормлю.

После такого инструктажа, вратари-часовые караулили бессонно, зорко.

Пару раз силились случайные проходимцы разжиться за счет стратигических резервов, да не сложилось. Попытки хищений стража решительно пресекла, воров отловила, на скорый суд доставила. По гильдиному приказу повесили воров на стенах городского пакгауза. С целью назидательной, привентивной – что б другим корыстолюбцам не повадно стало на общественное добро зариться.

– А чего ты их ракам не скормила? – Гильда все еще не всякий раз понимала – шутит ее витязь или серьезен.

– Ракам нынче бе того сыто живется. Обождут пока протухнут. Им мясо с душком по душе.

Однако, поразмыслив, приказала висельникам запхать в пасти по этому самому раку.

Боле посягательств на державные харчи не наблюдалось, воцарилось законопослушание.

– По дороге войско идет. Большое, с обозами. Кажись наши.

– Раз наши, то пойдем встречать.

– Да вот, – вестовой смущенно потирал затылок, – чудные какие-то, в рясах, в черных. Вроде никак монахи.

Ну, монахи, то монахи, раз уж пришли, то отворот поворот гостям показать не годится. Сигмонд вышел навстречу прибывающим. С большим удивлением смотрел, как вступают в город ладные колонны долгополых воителей. Это первосвятейший друид Ингельдот привел полным составом монастырскую братию Кролико-Предтечинской обители.

В черных сутанах, с короткими мечами на боках, воины на плечах несли копья с длинными узкими трехгранными наконечниками, отчетливо напомнившими Стиллу старинный русский штык, запрещенный еще Гаагской конференцией забытого года. В впереди воинства шагали меченосцы с обнаженными клинками, сопровождали, несомое развернутым, знамя. На мерно колышущемся лазоревом полотнище было видно изображение серебряного Зверя-Кролика с алой морковкой в зубах. Навершие древка украшала полосатая черно-оранжевая лента.

С командирами во главе отрядов, стройные шеренги печатали чеканный шаг. Голосистый запевающий лихо затягивал:

И тут, к своему изумлению, узнал Сигмонд в идущей впереди знамени огромной фигуре, самого, да, да, в этом не было сомнения, самого Ангела Небесного, сиречь полковника Приходьку.

Полковник тоже узнал Сигмонда, не сбиваясь с шага, чуть поворотил голову назад в сторону своего войска и взял под козырек.

– Полк! Слушай мою команду! Равнение на ле-ву! Строевым шаго-ом-арш!

Полк жахнул строевым. Бойцы старательно тянули носок.

Оторопелый Сигмонд и себе выправился, подтянулся, приложил ладонь к шлему.

– Здравствуйте товарищи монахи!

– Здрав-жела-вит-небес-крол! – Гаркнули в ответ колонны.

– Благодарю за службу!

– Ура-а-а! Ура-а-а! Ура-а-а! – Раскатисто прокатилось по рядам.

Сигмонд потянулся за папироской. Гильда удивленно заметила как дрожат пальцы витязя, вынимающие табачную палочку. Потом поняла, что тот просто давится от еле сдерживаемого смеха. Вот это было непонятно, самой Гильде все очень понравилось. Чуден, все-таки, лорд Сигмонд. Никак его понять нельзя.

Вечером того же дня леди Гильда и лорд Сигмонд устроили торжественный прием в честь новоприбывшего войска. За круглый стол чинно рассаживались приглашенные – сам Ангел Небесный, первосвятейший друид Ингельдот-Кроликоносец, иерарх пророкам равночинный со вдовицею, трое первозванных, а ныне батяней-комбатов и начштаба, ранее служивший монастырским летописцем.

Из рассказов гостей стало ясно, что длиннополые не только для парадов годились, но и отличились во многих боях.

По военному времени бразды правления лесной обители перешли в профессиональные руки полковника Приходьки. Его стараниями монастырь был преобразован в укрепрайон, а из числа его обитателей сформирован Кролика-Предтечи 1-й Скито-Монашеский пехотный полк, которому в дальнейшем за победу у Алинтонского моста присвоено было звание гвардейского.

Довелось монахам первыми столкнуться с толпами дикарей лесных кланов. Загодя возведенные стены не позволили диким ордам прорваться в монастырские пределы, но все посевы и сельскохозяйственные дальние постройки были уничтожены. Одна за другой накатывались три волны, три эшелона – поправил полковник Ангел, захватчиков, но все разбивались о монастырские укрепления и стойкость защитников. Огромными толпами штурмовали дикари каменные стены, но меткие залпы из луков и острые копья ингельдотовцев, язвивших страшными, незаживающими ранами, наносили огромный урон лесным кланам. А отважные контратаки завершали окончательный разгром неприятеля. С криком и визгом разбегались голозадые по окрестным лесам, оставляя поле боя за доблестными монахами.

Продержаться против необученных толп варваров можно было годами, да убоялся Ингельдот приближающихся тамплиеров. Особо страшили угрозы жестокосердного Великого Магистра. Клялся тот повесить Свинячьего Лыча за ноги на сохлой осине. Не решаясь в одиночку противиться фанатичным приверженцам левоположения, решился первосвятейший покинуть обитель, искать защиты у Сигмонда. Да и где монахам храма Кролика – Предтечи ее искать, как не у самого витязя Небесного Кролика.