Джеральд Старк - Конан и честь империи

– Ты шутишь? – переспросила окончательно сбитая с толку Нейя. – Гвен не бессловесное животное, чтобы запросто отдавать его кому-нибудь!

– Правда?! А какое же он животное, ежели не бессловесное? – фыркнул Эртель. – Или вы с ним втайне беседуете о поэзии Эрмирия Кудесника? Да, между прочим, по какому праву ты вечно перечишь своему королю? Вроде бы я правлю этой страной, значит, никакой нахальной девице не дозволяется пилить меня с утра до ночи и с ночи до утра. Нейя Раварта, по-моему, ты высказываешь неуважение к монархии. Таковой проступок подлежит наказанию, причем немедленному, – он дурашливо хмыкнул, и этот смех отчего-то заставил девушку испуганно шарахнуться в сторону.

– Я хочу уйти, – жалобно повторила она. – Ну пожалуйста. Все равно у нас сегодня ничего не выйдет…

– Слушай, да помолчи ты хоть немного! – в сердцах рявкнул Эртель Эклинг.

Пожалуй, его высказывание стало последней разумной и членораздельной фразой, прозвучавшей нынешним вечером.

То, что последовало затем, больше смахивало на бестолковую и яростную потасовку между не желающим проявить хоть немного терпения мужчиной и женщиной, сопротивляющейся уже не из кокетства или для виду, а всерьез. Для начала опрокинулось набок тяжеленное кресло, его судьбу разделили стол и подставка для оружия – ее перевернула Нейя, в отчаянной попытке достигнуть дверей и выскочить наружу.

Эртель успел сгрести ее за подол платья и, шипя от ярости, втащил обратно. Толчок в спину вынудил оступившуюся девушку неуклюже шлепнуться на пол.

Сражение продолжилось на новехоньком офирском ковре, вскоре завершившись для госпожи Раварты полным поражением.

Сил бороться больше не осталось, и королевская подружка сдалась, остатками здравомыслия решив, что проще немного потерпеть.

В конце концов, ей же не угрожают немедленной смертью, если она и дальше будет упрямиться. Вдруг, добившись желаемого, Эртель отпустит ее?

Нейя ошиблась.

Обычно ее друг и в постели оставался таким, как в жизни – немного самоуверенным, грубовато-ласковым, всегда готовым посмеяться и никогда не прибегавшим к силе. Сегодня же она угодила в лапы к чудовищу, от которого любой женщине стоит держаться подальше.

Точно со стороны, она увидела: взъерошенная девица в непристойно задранных юбках и обрывках блузы стоит на четвереньках, беспомощно ожидая, когда насильно овладевший ею мужчина наконец удовлетворится и прекратит безжалостные мерные рывки взад-вперед.

Выражение лица жутковатого типа, которым обернулся давно знакомый человек, испугало девушку еще больше – оно стало рассеянно-отрешенным, словно Эртель дремал с открытыми глазами.

И он продолжал размеренно двигаться, не обращая внимания на хриплые вопли Нейи, умолявшей его остановиться и чувствовавшей, как с тонким звоном рвутся хрупкие нити, удерживающие на привязи ее собственного Зверя. Медленно гаснущее сознание вдруг нарисовало картину: стены комнаты сменились древесными стволами, между которыми плывут клочья тумана, а на окраине поляны пара волков занимается тем же нехитрым действом.

В отличие от людей, звери явно испытывали удовольствие, и Нейе внезапно, до головокружения и судорог, захотелось оказаться в ночном лесу. Стать бездумным, нерассуждающим существом, довольным каждым прожитым днем и озабоченным только поиском добычи. Тогда никто, никто не заставит ее делать то, чего ей не хочется.

27 день Первой летней луны. Утро.

– Никого там нету! – раздосадованный мальчишеский голос пролетел над винтовой лестницей Драконьей башни, а вслед за ним показался и его владелец – прыгающий через три ступеньки и ужасно возмущенный. Подросток навалился на тяжелую дверь, нехотя поддавшуюся его усилиям, и выскочил на открытую галерею, где дожидалась закадычная подружка и верная сообщница в любых проказах.

– Нету? – Принцесса Диса удрученно вздохнула. – Ты уверен?

– В следующий раз попрошу отца сходить и постучаться, – Лаэг оседлал каменные перила и скорчил недовольную физиономию. – Мне никто не открывает. Ее нет дома.

– Но я видела ее в замке, – настаивала Ричильдис. – Вчера днем.

– А сегодня утром она уже успела куда-то сбежать. Они тут все какие-то слегка умом тронутые, особенно с того дня, когда гномы затеяли учинить свой исход, – самоуверенно припечатал мальчик. – Не понимаю, отчего бы их правителю просто не приказать этим карликам оставаться в городе? Ладно, побывать в гостях у колдуньи нам пока не удается. Чем займемся, пока не явилась дама Эмерельд и не начала нас воспитывать?

– Спрячемся! – немедленно обрадовалась девочка.

Вольфгардская цитадель не произвела на юных наследников Аквилонского престола особенного впечатления, хотя, согласно правилам этикета и по соображениям вежливости они изо всех сил старались этого не показывать. Нехорошо, если старые друзья отца и матушки будут чувствовать себя обиженными из-за того, что им приходится жить в таком непритязательном замке. К тому же здесь на детей обрушилась внезапная свобода. Наставники и учителя остались в Тарантии, родители, словно вспомнив былые годы, заново увлеклись друг другом, и младшие из семейства Канах оказались целиком и полностью предоставлены сами себе. От этого жизнь сразу стала веселее, хотя Лаэг и Диса дружно сошлись во мнении: Пограничье вообще и Вольфгард в частности – замшелая провинция. Хуже, чем какой-нибудь форт Аргентум на границе с Пиктскими Пущами или отдаленные гандерландские крепости.

Но скучать здесь не приходилось – хватало любопытных событий и необычных людей. Скажем, неуловимая стигийская волшебница, которую никак не удавалось застать в отведенной королевским магикам отдельной башне.

– Прятаться от Эмерельд неинтересно, – отмахнулся Лаэг и заговорщицким шепотом предложил: – Но я придумал, где никто в жизни не подумает нас искать. В подвалах! Заодно глянем на одержимых оборотней, из-за которых поднялось столько шума.

– Нас туда не пустят, – не слишком решительно возразила Диса.

– Скажи честно, что боишься, – поддел сестру мальчик. – И вообще, кроме отца и мамы, никто не может нам ничего запрещать!

Сидевшая на ступеньках Ричильдис снизу вверх посмотрела на неугомонного братца. Как-то само собой получилось, что средний отпрыск Аквилонского Льва без труда вил веревки из окружающих, особенно из женщин. Первыми его жертвами стали многочисленные нянюшки, которые просто не могли ни в чем отказать врученному их попечению маленькому принцу. Родившаяся спустя два года Диса пополнила ряды обожательниц своего подрастающего брата, став его неотлучной тенью. Они всегда держались вместе, рано осознав нехитрую и грустную истину – все лучшее и вместе с тем самое трудное выпадет на долю первенца семейства, Конни. Младшим же брату и сестричке предстоит либо тихо обитать под сенью престола, когда Коннахар сменит отца, либо добиваться чего-то самим. Но, как верили дети, от взрослой жизни их пока отделяет целая бесконечность, и ее нужно провести с толком.