Мэтью Стовер - Клинок Тишалла

– С тех пор как мы пересели на баржу, ты становишься все спокойней, – заметил его мучитель. – Или ты так мало любил свою жену, что боль потери не тревожит тебя долее?

– Ну понимаешь… – пробормотал Хэри. – Это все река. Ее река.

– Уже нет, – возразил Кейнова Погибель.

– Ты уверен? Мы плывем по течению – и что изменилось? Листья все шелестят, и порхают птицы. Плещется рыба. Река течет. – Хэри закрыл глаза и сонно вздохнул. – Шенна все твердила мне, что жизнь – это река, что человек – просто бурунчик, который борется с течением, покуда большая волна не смоет его. Ничто не теряется. Может, чуть ниже по течению родится другой бурунок, но ничто не прибудет. Жизнь есть жизнь, а река – это река. А то она говорила, что река – это песня, или человек, или птица, или дерево, или еще что, индивидуум – это лишь перебор нот, маленькая тема, как это называется… лейтмотив, вот. Он может звучать громко или приглушенно, может долго вплетаться в песню или не очень, но в конце концов песня-то одна.

– Так что же? – тихонько спросил Кейнова Погибель. – Песня или река?

Хэри пожал плечами.

– Мне-то откуда знать? Сдается мне, она ни того, ни другого не имела в виду. Она была богиня, а не философ. Но о жизни и смерти кое-что знала. Никогда не боялась умереть; она знала, что ее смерть – это часть цикла, что ее бурунчик расточится в течении большой реки.

Кейнова Погибель понимающе кивнул.

– Так, ты можешь снести свою потерю, ибо не чувствуешь, что потерял ее совсем.

– Это ее река, малыш.

– Как я заметил ранее, – проговорил Кейнова Погибель, – уже нет.

Хэри чуть приоткрыл глаза, искоса, не повернув головы, и стал разглядывать своего мучителя.

– Ты, верно, заметил серебряные руны, начертанные на мече святого Берна, – продолжал тот. – Как думаешь, какой цели они служат?

Хэри не ответил, не дрогнул, только смотрел – точно хищник, осознавший, что по его следу идет другая тварь, сильней и злей.

– Признаюсь, точной цели этих рун я не знаю, – продолжал Кейнова Погибель. – Вопрос этот не показался мне столь значительным, чтобы задавать его. Но подумай: если вице-король намеревался уничтожить лишь ее смертную оболочку, не достало бы на это обычного клинка?

Глаза Хэри блеснули.

– Так что, когда ты примешь смерть от рук своих врагов, не утешайся пустыми мечтаниями о Пэллес Рил, отошедшей в некое смутное посмертие, где она может быть счастлива или хотя бы довольна. Лучшее, что могла она испытать, – это полнейший распад сознания. А скорей всего, воет сейчас от муки в каком-нибудь невообразимом аду и будет выть – вечно.

Они долго молчали. Слышался только тихий плеск волн о борта, и тихонько покачивалась палуба.

– У тебя, – промолвил наконец Хэри хрипло и неспешно, – просто дар ненавидеть.

Кейнова Погибель торжественно склонил голову.

– Если так, этот дар я получил из твоих рук.

На миг ему захотелось протянуть руку и коснуться плеча Хэри – не ради того, чтобы причинить боль. Во многих отношениях этот калека был ему ближе, чем посредственности, у которых он учился в монастырской школе, и бесхребетные экзотерики, служившие в посольстве Тернового ущелья. То, что соединяло его и Хэри, было от века недоступно и совсем непонятно этим серым душонкам.

Отвернувшись, он поднялся на ноги.

– Знаешь, – проговорил он отстраненно, глядя из-под парусинового клапана в звездное небо, – при других обстоятельствах я бы не удивился, если бы мы стали друзьями.

– Малыш, мы уже друзья, – горько усмехнулся Хэри. – Хочешь сказать, что не заметил?

Кейнова Погибель глянул на него сквозь бледное застывшее пламя лампады, и перед глазами его промелькнуло все, что они вместе пережили за последние пять дней.

– Не заметил, – признался он, хмурясь, и кивнул. – Но ты, пожалуй, прав.

– Еще бы не прав! Хотя это не помешает мне тебя убить, если выдастся случай.

– М-м, без сомнения, – согласился Кейнова Погибель, – равно как не помешает мне выдать тебя имперским властям на расправу.

– М-да. Завтра утром, верно?

Кейнова Погибель кивнул, удивившись накатившей неожиданно тоске.

– Да. Завтра.

– Похоже, тебя эта перспектива не больно радует.

– Не радует вовсе, – признался он. – Но я готов. Ты часть моей прошлой жизни, Хэри. Я готов двинуться дальше.

– Ну ладно. А двинуться на боковую ты готов?

Только глянув на небо – и на последние капли масла в лампаде, он понял, насколько поздний уже час.

– Пожалуй.

– Тогда заткнись и валяй спать.

Кейнова Погибель усмехнулся почти по-дружески.

– Доброй ночи, Хэри.

– Пошел на хрен.

Ранним утром, когда с первыми лучами рассвета тяжеловесная баржа выплыла на стремнину Великого Шамбайгена, Кейнова Погибель принес Хэри миску крутой чечевичной каши с солониной, поставил рядом с койкой и отстегнул калеке одну руку, чтобы тот сам мог орудовать здоровенной деревянной ложкой. Хэри вяло пожевал чуть-чуть, потом оттолкнул миску.

– Лучше ешь, – посоветовал Кейнова Погибель. – В Донжоне так не кормят.

– Ну и хрен с ним. Как насчет «утки»?

Кейнова Погибель подвинул «утку» к калеке, терпеливо подождал, пока тот оправится, потом вынес посудину на палубу и отправил содержимое в реку. Когда он вернулся, Хэри так и не принялся за еду. Он неотрывно и невыразительно пялился на парусину над головой.

– Что у нас сегодня в программе? – спросил он, не оборачиваясь. – Опять за руку возьмешься?

– Нет, – ответил Кейнова Погибель, неторопливо устраиваясь в позе воина, удобно поджав под себя ноги. Локтями он оперся о колени и обхватил левой ладонью правый кулак: поза для медитации Тихого Круга.

– Это наша последняя беседа, Хэри. Примерно через два часа я передам тебя Рыцарям двора, которые ждут на причале в Анхане, и больше я тебя не увижу – м-м, нет, я хотел сказать «не заговорю», потому что на казни твоей я намерен присутствовать.

– Ха. Только не надо распускать нюни, а то я покраснею.

Кейнова Погибель спокойно глянул на свою жертву.

– На сегодня у меня к тебе только один вопрос. Я даже не буду настаивать, чтобы ты ответил.

Хэри неуверенно глянул на него; смена привычного распорядка пробудила в нем звериную опаску.

– Ну ладно.

– Оно того стоило?

Хэри оскалился.

– Что – оно и чего стоило? Это из серии дурацких вопросов «если бы я мог прожить жизнь заново»?

– Не совсем. Твоя жизнь меня не трогает, Хэри. Я о том влиянии, что твои действия оказали на мою жизнь. Я хочу знать: спасение Пэллес Рил на стадионе Победы семь лет назад – стоило ли это всего, что ты выстрадал с тех пор?

– Еще бы! – ответил тот без промедления и колебаний. – Если бы пришлось переиграть, я бы все повторил на бис.

– Да ну! Правда? После всего, что ты мне поведал? Разбив себе карьеру, потеряв ноги, отца, дом, дочь… жизнь. Ты уверен?