Мэтью Стовер - Клинок Тишалла

– Если бы я сказал, что не скучал по тебе, это было бы притворством.

– А ты скучал?

– Знаешь, ты просто подумай об этом. О себе и обо мне. В каком-то смысле мы рождены друг для друга.

– Я помню, – прозвучала призрачная тень некогда прекрасного голоса Кайрендал. – Я помню, как была желанной.

– И я, – почувствовав брешь, добавил Жест. – Я помню, как желал тебя. Мы были счастливы в нашем союзе. Знаешь, ни одна другая женщина не пробуждала во мне таких чувств…

– Я не женщина.

– Ни одно существо женского роду, – быстро поправился Жест. – Ни женщина, ни перворожденная, ни камнеплетка – никто не дарил мне такого счастья, как ты. Я грезил о тебе ночами, просыпаясь в поту от страсти. Я боялся думать, что никогда не увижу тебя.

– Ты хотел увидеть меня? Таково твое желание?

– Да, помимо прочего, – признался он. – Я имею в виду, что мы могли бы вернуть былое. У меня есть свои люди среди Глаз Божьих. Что касается Котов, то они пойдут за мной – все до единого. И потом я знаю, где чародеи держат запасы грифоньего камня…

– Нам нечего возвращать.

– Ну тогда…

Жест попытался улыбнуться. Интересно, видела ли она его лицо?

– Тогда мы могли бы снова стать счастливой парой. Что скажешь?

– Вот как? – Ее голос стал свистящим. – Тебе захотелось еще раз прикоснуться к моей груди и бедрам?

– Больше всего на свете, – ответил он и мысленно добавил: «Если только я останусь в живых».

– Хорошо. Я приму дар твоей любви. Поцелуй меня, и покончим с этим.

Пальцы, похожие на ветви убитого стужей дерева, обхватили лицо Жеста. Что-то твердое и покрытое коркой прижалось к его губам, испачкав их густой и липкой жидкостью, напоминавшей… Нет! Это действительно была наполовину свернувшаяся кровь.

Корка раздвинулась, обнажив ряд острых зубов, которые впились в его нижнюю губу. Язык, похожий на ороговевший обрубок, силой вошел в его рот, принеся с собой запах пещеры и привкус старого, почерневшего от гнили мяса. Лапы с острыми когтями отпустили его руки, и Жест упал на колени, задыхаясь и давясь от тошноты.

– Неужели мой поцелуй больше не пробуждает у тебя былую страсть? – со злой насмешкой спросил голос.

– Нет, просто я… – Жест снова закашлял. – Ты немного напугала меня, вот и все. Я не ожидал. Я не знал, что ты так… э-э-э… близко. Мне казалось, что твой голос доносился сбоку.

– Это не мой голос. Он звучит внутри тебя. Я больше не говорю с людьми.

– Не понимаю.

– Конечно, не понимаешь. Понимание – это мое проклятие. Мой дар.

В темноте появилось светлое пятно. По мере того как освещенность усиливалась, бесформенные контуры пятна обретали силуэт.

– Это был дар моего старого друга, – прошептала Кайрендал. – Он тоже когда-то желал меня. Он дал мне понимание и в то же время одарил смертью.

Мерцающий образ стал более четким, и Жест увидел перед собой отвратительную искалеченную паучиху – точнее, истощенное подобие паукообразного существа, у которого оторвано четыре лапы из восьми. Голова паучихи гипнотически медленно наклонялась вперед и назад, словно та глотала непрожеванный кусок мяса.

– Представь, что ты сходишь с ума и знаешь о своем безумии, – продолжил голос. – Представь, что ты понимаешь причину, которая заставляет тебя убивать друзей и пожирать их трупы – понимаешь и продолжаешь пожирать. Ты можешь вообразить себе такое?

– Я?!.. э… Нет.

– Ну так сможешь.

Слабый ореол вокруг искалеченного существа стал ярче настолько, что Жест увидел ее лицо, изможденное голодом и нервным истощением. Кожа, похожая на полупрозрачный пергамент, потемневшая и покрытая гнойными болячками, туго обтягивала кости без плоти. Нагая, бесполая, с клубком внутренних органов во чреве и бесцветными космами на черепе, она плотно сжимала окровавленные потрескавшиеся губы, хотя голос продолжал звучать.

– Я могу разделить это с тобой, Тоа-М’Жест… ваше величество… или как там тебя… Ты станешь таким же, как я.

– Хорошо, договорились, – ответил Жест.

Для любовных утех она больше не годилась, однако он мог заключить с ней сделку и купить себе свободу.

– Дели со мной, что хочешь. Я вижу, что сейчас ты… э-э-э… немного нездорова. Но это не значит, что мы должны проиграть свою битву.

Она не шевельнулась и не приоткрыла рта, но призрачный голос проревел в его сознании:

– Мы не ведем никаких битв!

– Значит, я ошибся в своих предположениях, – с печальной улыбкой сказал Жест.

Он отступил назад, потеряв всякую надежду на спасение.

– Я всегда говорил, что каждый раз, когда Кейн приходит в город, у нас начинаются войны. Хм! Твои слова успокоили меня. Теперь я могу быть счастлив.

– Кейн ?

Это слово напомнило ему рев урагана. Оно взорвалось в мозгу Жеста с ослепительной вспышкой, отчего тот вскрикнул и прикрыл глаза рукой.

– Кейн здесь? Он сейчас здесь?

Жест сгорал под свирепым взглядом Кайрендал. Он не мог отнять руку от лица.

– Я… э-э-э…

– Отвечай!

– Да, – вздрогнув от грома в ушах, сказал он. – Через два дня после битвы на Общинном пляже монахи поймали Кейна и отдали его патриарху.

– Так это был он. Все сходится. Я знала, хотя и сомневалась. Теперь мне понятно, что мы должны делать. Это очевидно.

Жест опустил руку и украдкой обвел пещеру взглядом. Размерами она не уступала Большому залу дворца Колхари, и ее заполняли тысячи живых тварей.

Перворожденные, камнеплеты, огриллоны, тролли, огры, древолазы и прочие создания, одетые в лохмотья или совершенно нагие, больные и, возможно, умиравшие. В лужах рвоты и между камнями лежали мертвые тела. А над этой массой трупов и живых существ возвышалась Кайрендал – их искалеченная королева, обнаженная и еще более безумная, чем ее подданные.

– Вставайте, дети! Просыпайтесь и берите оружие! Разве вы не слышали? Это шанс отомстить нашим убийцам. Мы можем уничтожить человека, который убивал нас без счета и жалости!

Когда ее оборванные подчиненные собрались вокруг них, яростный взгляд Кайрендал пронзил Жеста, как дротик.

– Ты знаешь, где он?

Напуганный пленник облизал пересохшие губы. Он знал Кейна двадцать лет. Этот человек спас ему жизнь и сделал его герцогом. То, что Жест сказал Тоа-Сителлу, было правдой: он любил Кейна, как родного брата. Но…

Жест не мог отказаться от самого себя. Он боролся за жизнь. И поэтому он тихо ответил:

– Кейн в Донжоне.

Тьма вернулась с торжествующими воплями. Тьма стучала башмаками и огрубевшими босыми пятками, вопила и бранилась дикими голосами на незнакомых языках, бряцала оружием и звенела броней. Его схватили и потащили по камням, поднимая вверх и бросая вниз, подталкивая копьями и заставляя скользить по крутым склонам.

Теперь он знал, что темнота скрывала все, кроме истинной природы человека.