Мэтью Стовер - Клинок Тишалла

Если бы я знал, сколько мозгов окажется в башке у этого здоровяка, то выбрал бы кого-нибудь другого.

Когда сходни хлопаются о каменные плиты Ямы, охранники, стоящие наверху, наконец перестают заботиться о подержании тюремного порядка и задумываются о том, как спасти свою шкуру. Зэки бесконечным ревущим потоком устремляются на мостки. Здесь, внизу, томятся больше тысячи людей, которым нечего терять, и солдатам это известно. И у них хватает ума не торчать на месте.

Прежде чем первые узники добираются до середины лестницы, большинство охранников, пробежав по ступеням, собираются у обитой медью двери, которая ведет наверх – в Зал суда.

Донжон наш.

Нет.

Донжон мой .

Герой возвратился из страны мертвых.

Как и другие настоящие герои, он вернулся с чудесными дарами: способностями, которые уже стали его натурой и превзошли ограничения, налагаемые слабой смертной плотью. Он пришел как младенец: безымянный, слабый и плачущий. Он столкнулся с задачей, которая предстоит всякому воскрешенному герою – обуздать сотворившие его силы и добиться искупления у отца своего.

Иными словами, повзрослеть.

Когда его сознание вновь пересекло границы мира, он лежал ничком на грязных плитах, повернув в сторону лицо. Он чувствовал тепло камня, кровь, стекавшую по щеке. Вокруг гудело пламя. Кто-то сильными руками толкал его в спину, выдавливая из легких речную воду. Человек открыл рот, чтобы попросить о передышке, но его вырвало водой со сгустками крови прямо на руку. Он сжал пальцы в кулак.

– Кажется, очнулся, – произнес незнакомый голос.

Паря в липкой бесконечности, он не мог вспомнить, как его зовут и что это за место. Неужели он Кейн – калека, лежащий в собственном дерьме? В исполосованной пламенем ночи не угадывалось ни единого намека. Ноздри уловили тяжелый смрад Донжона. Он был почище вони отхожего места – едкий, перебивающий дыхание, как запах дыма артанских горнопроходческих машин, которые жуют в Забожье горные склоны.

Сильные руки перевернули его на спину. Он увидел два незнакомых лица, а за ними клубы черного дыма, застилавшего звезды.

– Посол… – заглушая гул пламени, произнес чей-то голос. – Почтенный Райте, вы слышите меня? Мы должны унести вас отсюда. Вы уже дышите?

«Все верно, – подумал он. – Райте. Я Райте».

Он хватал ртом воздух и не понимал, что выходило из его легких – вода или жар огня, который бушевал вокруг. Болотная отрыжка чужих воспоминаний поднималась пузырями из синей трясины в его голове. Пузыри лопались и исчезали до того, как он успевал уловить их сюжеты.

– Райте, скажите что-нибудь, – произнес другой голос, сердитый и осипший от выкрикивания команд.

В поле зрения возник силуэт и переместился в сторону. Алое пламя освещало пол-лица, другая половина скрывалась в непроницаемой тени. На нижней челюсти проступала серая щетина. Покрасневший глаз выглядел так, словно не моргал уже несколько дней. На человеке была мантия монастырского посла, испачканная, порванная, вся в грязи и копоти.

– Пока мы вытаскивали вас из реки, я потерял троих монахов, – скрипучим голосом сообщил человек. – Они сгорели в масле. Трое моих лучших людей. Последние из моих лучших людей. Последние, кому я мог доверять. Я доверял им. Теперь остались только вы, и я хочу получить ответы на свои вопросы.

Он наклонился ближе и пристально посмотрел на Райте:

– Что такое этот меч? Как он влияет на вас? Кто вы такой и что собираетесь делать в городе?

Райте машинально узнавал услышанные слова, но не мог понять их смысл.

– Почтенный Дамон, – настороженно сказал стоявший рядом монах. – Пора уходить. Мы подвергаем себя опасности.

Человек свирепо оскалил желтые зубы и повернулся к монаху:

– Я уже слышал ваше мнение. Но вы не остановите меня!

– Его признания будут бесполезны, если мы сгорим в огне, – угрюмо возразил монах.

Издав животное рычание, Дамон набросился на своего противника. Они повалились на землю и скрылись из поля зрения Райте. Тот попытался повернуть голову, но тщетно, и слышал только шум драки и свирепые проклятия вперемешку со смачными ударами кулаков. Ему удалось задействовать внутренне зрение. Однако куда бы он ни направлял мысленный взор, везде бушевало пламя. Райте еще раз попробовал приподняться на локтях и сесть. Но у него ничего не получилось. Левая рука была парализована.

Пальцы правой руки ощупали онемевший участок от грудной мышцы до плеча. Левое предплечье, запястье и кисть были такими же безжизненными, как мясо в коптильне. Он хотел закричать, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Он хотел упереться в землю ногами, но осознал, что отнялась вся левая сторона тела. Правая пятка беспомощно скользила по каменной плите.

– Помогите мне, – беззвучно прошептал он. – Пожалуйста, кто-нибудь… помогите мне…

На миг ему привиделось, что вокруг не бушующее пламя, а люди, мужчины и женщины, готовые вонзить в него ножи, вцепиться скрюченными пальцами и зубами, – люди, которых болезнь Гарретта свела с ума и лишила человеческого облика, кровожадные призрами, чьи опустошенные души томились голодом и похотью. Ему казалось, что он ощущает их дыхание, похожее на запах скотобойни, что чувствует слюни вампиров, скользящие теплыми струйками по шее и плечу…

Гул пожара заглушил звуки драки.

– Вот так-то, – качнув головой, произнес Дамон. – Это вам урок. Наказание за измену . Кто еще хочет усомниться в моих полномочиях ?

Райте покосился на влажную полоску, оставленную одинокой слезой на руке. Над ним снова склонился Дамон. Его губы и подбородок были испачканы кровью. Он пососал ободранные костяшки кулака и хриплым голосом спросил:

– Что происходит? Вы ведь знаете, Райте. Что с нами происходит?

Но единственным, что смог выдавить из себя юноша, было хриплое бульканье:

– Нет… не…..

Дамон наклонился ниже и сердито прошептал:

– Я ждал вас несколько дней. Мы теперь связаны друг с другом, Райте. Город стал приютом для безумцев. Вы знаете, почему люди сходят с ума, и знаете, что я могу сделать для их спасения. Я бесконечно терпелив, но сейчас мое терпение на исходе.

Рука, похожая на лапу, сжала парализованное запястье Райте. Морщась от голода и одновременно от отвращения, Дамон поднес его ладонь ко рту.

– Меня одолевает жажда крови.

Его передернуло, и он опустил руку Райте. Затем отступил на шаг, как человек, у которого на краю утеса закружилась голова.

– Вы должны помочь мне, Райте. Я знаю, вы можете помочь. Мне непонятно, почему вы отказываетесь…

«Отказываюсь?! – мысленно крикнул Райте. – Посмотри на меня! Неужели ты не видишь?» И чего же от него ждут?