Майкл Суэнвик - Джек-Фауст

Он трудился до тех пор, пока не ощутил, что вот-вот свалится в обморок, но и тогда, вспомнив предостережение Гавилана, через силу продолжал работать.

Наконец пришел кто-то и принес сухую галету, заодно сообщив, что его вахта кончилась. Поев, он поднялся на палубу - все каюты были заняты солдатами, которые собирались завоевать Англию для Его Католического Величества, и поэтому отношение к ним было очень почтительным - и отыскал свободный от других моряков кусок места под открытым небом.

Он засыпал, прислушиваясь к разнообразным голосам моря: что-то с бульканьем ударялось о бронированный корпус, издавая причудливый рев и гогот. Еще он слышал мягкие удары далекой волны. Порывы свежего ветерка, пробегающие по водной глади. Такие звуки человек никогда не устанет слушать.

На четвертый день его сделали помощником артиллериста. Это означало, что ему предстояло подносить снаряды для вспыльчивого голландца по имени Румбардт Якорбсон.

- Фу! Фу! - презрительно промычал тот, когда Хуан впервые предстал перед ним. И помахал рукой перед своим круглым лицом. - Ты сейчас идешь стирать им одежду, парень. Постирай и себе. Вон туда, где помпа со шлангом.

Ему показали, как следует осторожно поднимать снаряд, как задвигать его внутрь пушки. Казалось, что этого для обучения вполне достаточно, но тут началась муштра. Три часа он носил к пушке пятидесятифунтовые снаряды. Они вдвоем прикладывали свой груз к дулу пушки, тренируясь, как будут заряжать ее.

Голландец приложил к уху наушник, выслушивая едко-шутливые доклады наблюдателей, и сверился с воображаемой баллистической таблицей в свободной руке. Затем он немного повозился с винтами, регулирующими угол наклона орудия, похлопал по гандшпугу и торжественно провозгласил:

- Бум!

После чего пошла рутина: откатить орудие, открыть специальную брешь и вытащить снаряд, как будто пушка уже выстрелила. Взять щетку, сунуть головку в ведро с водой, долго и утомительно очищать от последствий выстрела, затем вернуть инструмент в его стойку.

Потом все это повторить.

На корабле « Cor Mariae » было 74 пушки. На всем пространстве пушечной палубы сейчас пушки выезжали и откатывались, и при этом артиллеристы сыпали проклятия на своих помощников на голландском, немецком и португальском - по какой-то причине артиллеристов-испанцев на корабле не было, - поскольку все везде действовали несогласованно. Хуан работал добросовестно, но все равно голландец чуть ли не постоянно бранил его и даже несколько раз ударил.

Когда муштра наконец завершилась, артиллерист похлопал Хуана по спине.

- Ты не подручный артиллериста, а ленивый ссыкун, - произнес он. - Однако ты лучше, чем я ожидал. Мы будем ежедневно упражняться, как сегодня, и расстреляем эту ублюдочную Англию.

- Мы разобьем их, - уверенно сказал Хуан. Его ошеломляли размеры броненосца, сложность его устройства и мощь. Кочегар сказал ему, что этот корабль обладает разрушительной силой целой армии. - Англичане едва взглянут на « Cor Mariae » и…

- Когда они посмотрят на него, от смеха у них вывалятся кишки. Знаешь, как его строили? Взяли каравеллу, обрезали мачты, добавили котел и облепили все сверху металлом. Ну и что, ты понял? Наполовину черепаха, наполовину осел, черт бы все подрал! Испанцы строят корабли по-глупому, вот и получается дерьмо. Англичане хоть и одеваются как бабы и постукивают при встрече друг друга тросточками, но строят отличные военные суда. Их корабли низко сидят в воде и скользят, как рыба. Очень быстро. К тому же они набирают великолепные команды. Не используют преступников. Не используют мальчишек-полудурков. Не муштруют никого по двое суток, чтобы скоренько назвать этого человека моряком.

Наверное, на лице Хуана появился испуг, поскольку голландец хихикнул.

- Не бери в голову, парень, - промолвил он. - Мы в любом случае победим. Мы разнесем к чертям этих английских скотоложцев из наших отличных немецких орудий.

В этот день Хуан заметил, что лысый гигант смотрит на него. Так холодно и угрожающе, что ночью ему не удавалось заснуть. Он набросил одеяло на плечи и пошел на корму, перегнулся через перила и долго смотрел на воду.

Ночь стояла ясная. Огни лиссабонской гавани горели мягким желтым светом, луна в небе - ярким и холодным. Он увидел звезды, больше, чем сумел бы сосчитать.

В темноте кто-то приближался. Хуан насторожился.

Но это оказался всего лишь Гавилан. С трубкой во рту, мулат осторожно пробирался между спящих моряков. Он протянул Хуану трубку, перед этим как следует раскурив.

- На, попробуй немного.

- Что это? - спросил Хуан, беря трубку.

- Называется «табак».

Табак считался новым чудом. Каждому хотелось попробовать его. Сознавая, какая честь ему оказана, Хуан осторожно набрал столько дыма, сколько могли удержать его легкие. У него закружилась голова. Когда он выдохнул дым, весь окружающий мир поплыл, и ему показалось, что он парит над палубой. Он протянул трубку обратно Гавилану. Спустя некоторое время тот спросил:

- За что тебя посадили?

- Поставлял оружие баскам и коммунистам. В горы.

Воцарилось молчание. Затем снова прозвучал голос Гавилана:

- Тебе бы не стоило мне об этом рассказывать.

Хуан пожал плечами.

- Все равно в магистрате обо всем известно. Вот они и предоставили мне выбор - тюрьму или Армаду.

Долгое время оба молчали. Затем Гавилан заметил:

- Меня послали передать, что тебя ждут внизу, в машинном отделении, у котлов на корме.

- Хорошо. - Хуан начал складывать одеяло.

- Подожди. Ты не спросил, кто зовет тебя туда.

Хуан вопросительно посмотрел на собеседника.

Гавилан провел ладонью по голове, намекая на лысину.

- Он будет ждать тебя за прямо за дверью. Вряд ли тебе очень понравится то, что ему от тебя нужно.

Хуан похолодел, а потом его бросило снова в жар. Однако он знал, что этого не избежать. Теперь он понимал, что существуют вещи, которых ждешь, не надеясь ни на чью помощь. Наконец он произнес:

- Дело не в том, чего от меня хотят, а в том, как этого от меня добиваются.

Они обменялись взглядами, быстрыми, как птицы. Гавилан протянул руку и коснулся рыжих локонов Хуана. И, улыбнувшись, сказал:

- Откуда ты попал сюда?

Отец Хуана был ирландским моряком; потеряв ногу при разгрузке товара в Барселоне, он затем скитался по стране в поисках работы. Довольно долго он оставался в Виладе, где мать Хуана произвела на свет троих детей, а потом снова отправился дальше. Однако Хуан об этом ничего не сказал, только убрал свою голову из-под руки мулата.

- Тебе нужно какое-нибудь оружие, - сказал Гавилан, пошарил под курткой и вытащил длинную цепь. - Оберни вокруг руки, так, чтобы не свисала. Сделай петлю, а другой конец держи в кулаке. Ты можешь крепко надавать ему, если понадобится, и никто не пожалуется. Только не убей. Если ты его убьешь, дон Себастьян свяжет хорошенько твой труп и выбросит его за борт.