Дмитрий Казаков - Чаша гнева

Вечерние молитвы они читали уже в Назарете.

14 сентября 1207 г.

Левант, Бейрут

– Бейрут, – проговорил брат Анри, когда дорога, скакавшая по прибрежным холмам вверх-вниз, точно жонглер во время праздника, из очередной ложбины поднялась вверх и стал виден раскинувшийся у моря город. – За ним, на реке Нахр-аль-Кальб, заканчиваются земли Иерусалимского королевства.

– Хорошая крепость, – рассмотрев укрепления, окружающие город, проговорил брат Андре.

– Еще бы, – пробормотал брат Готье. – Сам Саладин не смог взять Бейрут [141] в 1182 ! Хотя многие тогда приписали это чудесному распятию, которое, пронзенное копьем некоего иудея, исторгало из себя кровь и слезы.

– Странная история, – заметил брат Симон, неразговорчивый верзила с удивительно светлыми, почти белыми волосами. – Кто же позволил иудею тыкать копьем в изображение Господа нашего Иисуса Христа?

– Действительно, чудно такое слышать, – брат Готье пожал плечами. – Но распятие такое есть, я сам его видел.

И старый сержант перекрестился.

Город приближался, становилось ясно, насколько он велик. Крепостные стены охватывали его целиком, башни были высоки, а в порту виднелось множество кораблей.

– Нам нужно миновать Бейрут как можно быстрее, – проговорил брат Анри, когда стали видны городские ворота. – Если бы такое было возможно, мы бы его вообще объехали.

Лицо командора выглядело мрачным.

– А кому принадлежит город? – поинтересовался Робер у брата Готье, понимая, что к де Лапалиссу обращаться сейчас не стоит.

– Бальи королевства, Жану д'Ибелену, – ответил сержант. – Но до него сменил множество хозяев. Некогда тут правили Бризбарры, род, славный разбоями и предательствами. Потом король Амори [142] Амори I, в 1166 г почти силой выкупил у них город, включив его в королевский домен. Далее им некоторое время владел Раймунд Триполитанский, бывший также бальи. Нынешний король пожаловал его главе рода графов Яффасских! Но и он не полновластный владыка в городе…

– Кто еще?

– Генуя владеет примерно третью Бейрута, – с непонятной неприязнью в голосе сказал брат Готье. – Итальянские купчишки, которые со своим золотом пролезут там, где доблестному рыцарю с мечом не найдется дороги…

Внутри городских стен, все было почти так же, как и в Акре. Запруженные народом улицы, дикая смесь городских запахов, звучащая вперемешку речь арабская, итальянская, французская…

Отвыкший от многолюдья Робер чувствовал себя ошеломленным. Иерусалим по сравнению с прибрежными городами Святой Земли казался тихим и заброшенным поселением, интересным лишь паломникам. В Бейруте, как и в Акре, и в прочих портах Леванта правила ее Величество Торговля.

Все улицы занимали лавки. Тут продавали ткани, привезенные и с Запада, из Фландрии и Реймса, и с Востока, из стран таких далеких, что само название их звучало чудесно.

Но главное богатство Святой Земли – пряности. Шафран, имбирь, гвоздика, мускатный орех, корица, тмин и многие другие, чьи названия могут запомнить только лучшие из поваров, ценятся в Европе дороже золота.

Рыцари пробирались сквозь толпу, и когда вышли к северным воротам города, то Робер чувствовал себя оглохшим от непрерывного гвалта. Как можно жить в таком месте – спрашивал он себя и не находил ответа.

Выбравшись за пределы Бейрута, по мосту пересекли небольшую мутную речку, и оказались на землях Триполийского княжества, пусть вассального королям Иерусалима, но все же другого государства.

20 сентября 1207 г.

Левант, Кастель-Блан – Тортоза

За стенами замка шумел первый в этом году дождь, и покидать помещения Кастель-Блан, в которых было сухо и уютно, не хотелось. Многодневное путешествие утомило людей, да и коней тоже.

– Во имя господа, сеньоры, – вернувшийся после беседы с шателеном замка брат Анри был неумолим. – Нам пора выступать!

Кастель-Блан высился на отроге горной цепи, возносясь довольно высоко над окружающим миром, и верхушка главной башни, первый этаж которой занимала огромная сводчатая часовня, терялась в туманном мареве бегущих с запада туч.

Навьючив лошадей, они спустились с шестиугольной земляной насыпи, на которой размещались все строения замка. И только миновав две расположенные на крутом склоне стены, смогли сесть в седла.

При спуске с горы лошади оскальзывались на мокрых камнях, и приходилось двигаться медленно и осторожно. И лишь когда под копытами оказалась довольно ровная поверхность дороги, убегающей на север, путники смогли перейти на привычную рысь.

Дождь чуть поутих, между туч обнаружились просветы, сияющие яркой синевой. Робер оглянулся, чтобы бросить последний взгляд на место ночного убежища, и невольно замер от восхищения: солнечный луч, прорвавшись через тучи, осветил Кастель-Блан, и стены, до сих пор казавшиеся серыми, вспыхнули ослепительной белизной.

Только в этот момент молодой нормандец понял, почему замок получил свое название [143] Кастель-Блан – Белый Замок .

Дождь вскоре кончился, тучи разошлись, солнце засияло во всю мощь, но жара уже не была такой удручающей, как неделю или две назад. В Святую Землю медленно, но верно приходила осень. На западе, в Нормандии, о которой Робер вспоминал время от времени, она уже давно хозяйничает, а на юге, в Горной Аравии ждать ее придется еще достаточно долго. По правилам, изложенным в Своде, братьям в Леванте предстоит носить летнюю одежду до праздника Святого Мартина [144] 11 ноября .

Дорога тянулась меж оливковых рощ безлюдная, точно кладбище в ночную пору. Брат Анри, на протяжении всего путешествия выбиравший окольные пути, не изменил себе и после того, как отряд миновал Триполи.

Столицу графства они объехали по широкой дуге, а затем покинули торную дорогу, ведущую вдоль берега моря и очень популярную среди паломников. Рыцари свернули на куда менее удобную, уходящую в предгорья.

– Клянусь Святым Бернаром, – ворчал брат Андре, недовольный решением командора. – Я не понимаю, во имя Господа, от кого мы таимся, словно разбойники?

Прочие рыцари угрюмо помалкивали, де Лапалисс оставался невозмутимым. Отряд продолжал двигаться на север.

Сегодня же, после того, как рыцари покинули Кастель-Блан, брат Анри казался необычайно воодушевленным. Улыбка время от времени появлялась на его лице, которое было мрачным от Назарета и до самого Триполи.

– Клянусь апостолами, наш командир сегодня в настроении! – подъехав к Роберу вплотную, сообщил брат Жиль. Волосы его, намокшие после дождя, свисали длинными слипшимися прядями. – Может быть, попробовать расспросить его о том, куда мы все-таки едем?

– Боюсь, что ничего из этой затеи не выйдет, – Робер пожал плечами. – Если он не сказал сразу, то для этого есть веская причина.