Дмитрий Луценко - Чаша Кудеяра

В коридоре отделения детской онкологии, у раскрытого настежь окна стояли женщина средних лет и врач в белом халате, державший в руках историю болезни.

– Доктор, скажите честно: каковы шансы, что мой сын поправится?

– Понимаете, у глиобластомы, в отличие от иных опухолей, нет четких границ, и поэтому их нельзя увидеть на снимке или во время операции. Даже если мы задействуем все методы лечения в комплексе – и хирургию, и химиотерапию, и лучевую терапию, то вероятность благоприятного исхода всё равно будет крайне мала.

– Извините, но я не понимаю вас, у меня от переживаний уже мысли путаются! – жалобно произнесла женщина.

– Проще говоря, официальная медицина пока не знает, как помочь пациентам с подобным заболеванием.

– То есть… это конец? – спросила мать ребёнка, прижав ладонь к груди.

Врач онколог оглянулся, и, убедившись, что коридор пуст, снова повернулся к женщине.

– Вы, пожалуйста, никому не говорите, что это я подсказал – моё начальство меня просто не поймёт, но пару месяцев назад появился один молодой целитель. Зовут его – Константин Кащеев, и, как ни странно, за столь малый срок он уже помог излечиться многим несчастным, которых с точки зрения официальной науки иначе, как безнадёжно больными, и не назовёшь!

– В самом деле?

– Да! Я почему знаю – детей для повторного обследования ведь к нам приводят, и мы действительно констатируем исчезновение опухолей! Так что я за свои слова ручаюсь!

– Его услуги, наверное, огромных денег стоят, – терзая платок, еле вымолвила женщина, – а мы уже отдали всё, что имели!

– На этот счёт вообще не беспокойтесь! – заверил врач. – Он вообще не назначает никаких цен! Если у людей нет ни копейки – лечит бесплатно. Кто может отблагодарить – сам определяет величину вознаграждения. Кащеев никогда ничего не требует и не ставит финансовых условий – исключительный человек!

– И как с ним связаться? – вновь обретая надежду и буквально воскресая на глазах, спросила мать несчастного ребёнка.

– Вот его телефон, – ответил врач, протягивая визитку. – Договоритесь с ним по дате, и придёте сюда вместе – сделаем вид, что он ваш родственник.

***

Бывают такие места, куда едва придёшь, а уже чувствуешь себя не в своей тарелке. Нечто подобное испытал и Костя, переступив порог больничной палаты. Потолок, стены, медицинское оборудование, кровати, постельное бельё – всё было настолько кипенно-белым, что резало глаз. Даже заливной пол – и тот какого-то молочного оттенка! Из общего ряда выбивались лишь светло-бежевая тумбочка для личных вещей, да небольшое аляповатое панно между окнами, пестревшее треугольниками всех цветов радуги. Вот только на общую, удручающе холодную картину они почти никак не влияли.

В палате, изначально рассчитанной на двух пациентов, лежал только мальчик лет восьми. Любому, самому далёкому от медицины человеку, хватило бы одного взгляда на его измождённое лицо с глубокими тенями под глазами, чтобы понять, что он тяжело болен.

– М-да! – в сердцах сказал Костя, оглядевшись по сторонам. – Пожалуй, не помешало бы сюда положить на недельку-другую того, кто отвечал за интерьер. Хотя нет – он раньше взвоет! И не отпускать, пока не поклянётся, что больше так не будет!

Мальчик пристально смотрел на посетителя – худого черноволосого юношу с приятным лицом, и пытался решить ребус. По возрасту и внешнему виду гость больше всего походил на студента-практиканта, почему-то расхаживающего по стационару без наставника, однако в эту версию совсем не вписывался его взгляд, в котором читалась уверенность взрослого человека, умудрённого годами, немало в жизни испытавшего и повидавшего.

– Вы кто? – спросил мальчик холодным и настороженным тоном. – Новый медбрат? Пришли укол делать?

– Нет, я лекарь, – мягко ответил молодой человек, присаживаясь на пуфик рядом с кроватью.

– Что за слово такое? Никогда его раньше не слышал, – нахмурил брови юный пациент. – Это как-то связано с лекарствами?

– Оно означает "тот, кто лечит", – пояснил юноша. – Слово старинное, и потому для многих не знакомое.

– Так зачем вы пришли?

– Нам с тобой нужно сделать одну несложную процедуру.

– Не хочу.

– После неё тебе станет легче.

– Нет, – отрицательно покачал головой мальчик, не отрывая её от подушки. – Я вам не верю.

– Почему? Разве я чем-то заслужил твоё недоверие?

– Не в вас дело. Я уже никому не верю. Даже родителям.

– Вот это зря! Они самые близкие тебе люди и, поверь, очень любят! Я с ними общался сегодня утром.

– Нет! Они меня обманывают, как и остальные! Говорят, что всё будет хорошо, а я чувствую себя с каждым днём только хуже и хуже!

– Понимаю…

– Да не можете вы меня понять, если вас так не обманывали!

– Вот тут ты ошибаешься! Родители знаешь, как меня за нос водили?! Ооооо! Когда всё открылось, ты даже не представляешь, как я на них злился!

– Правда?

– Вот чтоб провалиться мне на этом самом месте, если вру! Но, справедливости ради должен сказать, что злость я испытывал лишь поначалу. Чуть позже, когда стало ясно, что родители желали мне исключительно добра, наши отношения стали лучше прежнего.

– Расскажите, что случилось, – заявил мальчик твёрдым тоном после недолгих раздумий. – Если не обманываете, то я соглашусь на вашу процедуру.

– Что ж, рассказать не сложно, – вздохнул юноша, – а вот поверить тебе будет, прямо скажем, тяжеловато. Потому что некоторые люди, вещи и события, на самом деле совсем не такие, как мы привыкли считать с раннего детства.

– В каком смысле?

– Вот, например, если спросить первого встречного – кто такой Кощей Бессмертный? Он наверняка скажет что-нибудь вроде: "Злодей, колдун, невест и жён у царевичей похищал постоянно". И не то, чтобы это совсем враньё, но всё же очень далеко от правды. И насчёт Бабы-Яги, кстати, тоже! А на самом деле всё было так…

Костя Кощеев жил в трёхкомнатной московской квартире вместе с родителями. Его отец – Николай Львович, трудился финансовым аналитиком в какой-то крупной компании, а мама – Елена Сергеевна, переводчиком с китайского, японского и арабского языков. По крайней мере, они так говорили. И судя по просторной квартире и дорогостоящему оригинальному дизайну, платили им очень хорошо. Вот, пожалуй, и всё, что знал Костя о том, чем занимались отец с матерью. Начни кто-нибудь расспрашивать его более подробно, он бы совершенно ничего не смог поведать о повседневных заботах родителей, потому что не интересовался ни финансовой аналитикой, ни иностранными языками.

Костины увлечения лежали совсем в других сферах. Во-первых, он мечтал стать врачом, а во-вторых, очень хорошо играл в шахматы, причём настолько, что даже выиграл титул чемпиона мира среди юниоров! Наверное, для большинства юношей и девушек выбор жизненного пути в подобной ситуации был бы очевиден. В самом деле, разве можно сравнивать карьеру всеми признанного чемпиона и какого-то безвестного врача? Однако Костя ставил медицину на первое место, потому что с детства мечтал лечить людей.