Валерий Елманов - Алатырь-камень

Зимой воевода, как, впрочем, и всегда, проводил очередные учения, после чего ранней весной, едва подсохла земля, отправился в Крым. С ним шли три тысячи конницы и десять пеших полков, в каждом из которых к тому времени находились по три, четыре, а то и пять сотен литовцев, жмудинов, лэттов, эстов, латов, семигалов, пруссов, ятвягов, ливов и прочих прибалтийских народцев.

И тут Вячеславу тоже сопутствовала удача. Ни Судак, ни прочие города от монгольского набега не пострадали – Субудай просто не успел на этот раз. Зато годом раньше на них решил опробовать свои силы иконийский султан Ала-ад-дин Кей Кубад I, который разграбил тот же самый Судак. Так что торговые города Крыма на собственной шкуре или на примере ближайших соседей успели испытать на себе острые хищные зубы будущей империи турок-сельджуков.

И счастье возродившейся Византийской империи заключалось только в том, что на пути молодого зверя совсем скоро должен был встать более матерый хищник с острым звериным прищуром узких монгольских глаз.

Если бы войска сотрясателя вселенной не задали им через пару десятилетий [131] По официальной истории, в 1242 г. корпусом из нескольких туменов, который возглавил Бачу-нойон, будет осажден и после двух месячной осады взят город Карин. В следующем, 1243 г. турки потеряют Ерзнку, Себастию и Кесарею, а войско самого султана Гияс-ад-дина Кей-Хосрова II будет разгромлено в битве при Чманкатуке. хорошую трепку, вдребезги расколошматив сельджуков, которые после этого окончательно развалились на десяток независимых эмиратов, не представляющих опасности для соседей, то кто знает, в каком веке пал бы Константинополь.

Сербия, Болгария и прочие страны, вне всякого сомнения, намного раньше попали бы под неумолимую пяту османов, которые сами были лишь жалким осколком Иконийского султаната.

Более того, Кей Кубад I, который благодаря все той же рекомендации Константина, получил от Иоанна III Ватациса прочный мир на границах с возродившейся Византийской империей, теперь всерьез собирался повторить успешный поход в Крым.

Причем на сей раз речь шла уже не о набеге, как это было раньше, а о крупномасштабном походе, целью которого было разграбление всех городов полуострова и установление там своей власти.

Вообще-то советники султана были мудрыми людьми. Захват Крыма обещал быть легким и быстрым. Тамошние торгаши воевать не умели, а тот сброд, который они нанимали для своей охраны, в военном отношении был пустым местом.

С финансовой точки зрения проект выглядел бесподобно. Захват важнейших торговых путей сулил огромный приток доходов от торговых пошлин, что позволяло замахнуться на дальнейшие завоевания. Вот только Константина эта перспектива переименования Черного моря в Турецкую или Сельджукскую – один черт! – лужу никак не устраивала.

Словом, напуганные военными приготовлениями султана купцы, которые, по сути дела, и правили в Крыму, охотно приняли помощь русичей. По сути, выбор у них был небогат – либо Ала-ад-дин Кей Кубад I, либо Константин. Однако в пользу Руси говорило то, как милостиво новоявленный русский царь обходился с захваченными городами.

К тому же немалую роль сыграл вопрос веры. Мусульман и иудеев на полуострове было мало, да и те смотрели друг на друга с недоверием. Сунниты ненавидели шиитов гораздо больше, чем иноверцев. То же самое можно сказать про караимов, которые напрочь отрицали раввинов и талмуд, признавая только Ветхий Завет.

С латинянами могли возникнуть заморочки, но генуэзцы, которые «правили балом» вместе с греками, жутко ненавидели своих конкурентов венецианцев и целиком и полностью поддерживали Византию в ее стремлении выгнать их со своих земель. А кто помогал императору Ватацису? Правильно. То есть выходило строго по пословице: «Враг моего врага – мой друг». Про греков и говорить не приходилось.

К тому же существенным противовесом для тех же венецианцев послужили вновь все те же альбигойцы, а правильнее сказать – выходцы из южной Франции, поскольку катар среди них была треть, а то и меньше. Когда дикие варвары, которые и говорить толком не умеют [132] В те времена в разных провинциях Франции язык достаточно сильно отличался. Особенно явно были заметны эти отличия, если сравнивать речь Севера и Центра (за исключением Лимузена и Пуату) с речью Юга, то есть Лангедока, Прованса, Гаскони, Бургундии и южной части Аквитании. На Юге царил романский язык с диалектом «ок», отчего весь край иногда называли Окситанией или Романией На Севере и в Центре господствовал диалект «ойль». , вступают на твои земли, то лучше не рассчитывать на то, что ты правоверный католик, а бежать куда глаза глядят.

А уж если ты знаешь, что там на побережье тебя ждет корабль, который отвезет пусть и в далекое, но зато безопасное место, то соблазн «сделать ноги» становится и вовсе непреодолимым. Отваживались на это далеко не все, а лишь малая часть, но и этих нескольких тысяч вполне хватило, чтобы хорошо заселить окрестности Азова, а также восстановленной Белой Вежи.

Лишенные своих проповедников, которых люди Константина почти сразу находили и тут же со всевозможными почестями незамедлительно выпроваживали для проповедей «истинного слова божьего» – вначале в Прибалтику, а затем в улусы детей Джучи, где они затем бесследно терялись в степных просторах, большинство катаров попросту забывали о своем учении, особенно молодое поколение.

Их-то и предполагалось держать в многоязычном и разношерстном крыму в качестве весомого противовеса католическому населению, которое альбигойцы, в отличие от православного люда, терпеть не могли.

Что же до армян, во множестве расселившихся в Крыму за последние десятилетия, то они как раз и бежали из Малой Армении из-за веры. Дело в том, что армянский князь Левон II [133] Левон II Великий – князь, а позднее и царь Киликийской Армении (1187—1219). , пришедший к власти в Киликии, не только распространил свою власть на все соседние области, до гор Тавра, Памфилийского залива и равнин Евфрата.

Он еще и стал перенимать обычаи и законы франков, за что получил от латинского императора Генриха VI титул короля, а также признал верховенство папы, который по такому случаю специально прислал своего легата в Тарс, чтобы возложить на Левона корону. Да и его родная дочь и наследница, названная не по-армянски – Изабеллой, а если быть совсем точным, то ее мужья [134] Имеется в виду прежде всего ее первый супруг Филипп (1220– 1223). тоже заправляли страной в духе тестя.

Короче говоря, в своей родной стране армяне превратились в людей третьего сорта, поскольку всем правили западные рыцари и купцы, приглашенные Левоном. Кто-то терпел, кто-то восставал и был безжалостно задавлен, а кто-то просто бежал, причем не всегда к своим соседям в Великую Армению, где тоже было весьма и весьма неспокойно, а еще дальше – в Крым, на Кавказ и на Русь.