Юрий Никитин - Труба Иерихона

В ясном небе ничего не мелькнуло, но потом вроде бы оттуда что-то блеснуло. Все происходило так быстро, что разум не успевал понять. Незримые самолёты пронеслись на страшной высоте, едва ли не за пределами атмосферы, как космические корабли инопланетян. Ракеты или крылатые бомбы выстрелили с такой скоростью, что за полётом пули проще уследить простым взглядом, и тут же село целиком, все эти десятки домов, сараи, конюшни, больница, кузница, всё это подпрыгнуло, приподнялось, словно рука Бога пыталась забрать это сверкающее чудо к себе на небо...

Догоняя поднимающиеся дома, выметнулась чёрная волна мёртвой земли. Догнала, утопила в черноте, а следом полыхнул белый неживой огонь. Из чёрной волны замедленно начали подниматься обломки стропил, крыши, красными точками мелькал на солнце битый кирпич.

Только сейчас донёсся тяжелый грозный грохот. Земля вздрогнула, качнулась взад-вперёд, словно лодка посреди озера. Деревья затрещали, вершинки тревожно колыхались. Над головой сухо щёлкнуло, Савелий видел, как одну вершинку ударной волной всё же сломило, она улетела по косой дуге дальше, зависла на ветках.

Прощай, Игнат! горько выкрикнул Василий. Ты защищал свой дом...

А Евтандилыч, последний из охотников, почти такой же старый, как и Савелий, присел в испуге, раскрыл щербатый рот:

Что это?.. Что?

Савелий прокричал яростно:

Самолёты!

Евтандилыч задрал в недоумении голову:

Но где же...

Савелий закричал, перебивая всех:

Уходим! В лес!

Он столкнул Васятку, ухватил за рукав Василия и силой потащил обратно в чащу. За спиной донёсся глухой удар. Невольно оглянувшись, все увидели кратер с оплавленными краями на месте остатков дома Игната... Даже не остатков, а того места, где дымились развалины. Оттуда в небо била струя лилового огня, словно глубоко в недрах вспыхнул горючий газ.

Савелий бежал за Евтандилычем неспешно, поглядывал на небо. Старики плохо понимают перемены, Евтандилычу всё ещё кажется, что самолёты должны налетать и бомбить так, как однажды бомбили его пять лет в войну с немцами. А когда бомбы кончатся, будут гоняться за ним и строчить из пулеметов...

Взрывная волна догнала его, смяла. Савелий видел, как старика швырнуло вперёд, пронесло по воздуху метров десять. Дерево, что росло по дороге, дрогнуло от удара, затем тело исчезло в маленьком заросшем травой овражке. Савелий видел, что, когда он ударился о землю, он уже был мертв, с переломанными костями, перемешанными внутренностями.

Взрывная волна вломилась в чащу, рассосалась. Савелий выскочил из-за могучего кедра, Евтандлыч лежал в траве, раскинув руки, грудь его сплющило, словно попал под удар гигантского молота. Внутренности вывалились через лопнувший живот, кровь выплеснулась из ушей и рта. Савелий спустился к нему, поспешно закрыл старику глаза. На душе было горько, а в висках стучало, как молоточками, одно и то же: всё равно, всё равно, всё равно...

Кусты затрещали, послышались шаги. В овражек скатился Васятка. Весь облепленный грязью, кровь на скуле, одежда в лохмотьях, но ружьё висит за спиной.

Что это было? вскрикнул он дико.

Ковровая бомбёжка, ответил Савелий, поправился: Нет, точечный удар...

Точечный?.. Ты с ума сошел?

Точечный, повторил Савелий.

Что-то его встревожило, он повертел головой. Страх холодной волной залил тело, нерассуждающий ужас ударил в голову. На четвереньках он ринулся вверх по склону.

Ты чё? крикнул Васятка вдогонку.

Быстрее! заорал Савелий, не поворачиваясь. Быстрее оттуда!

Он перевалился через край, вскочил на ноги. Деревья замелькали перед глазами. Он нёсся, перепрыгивая толстые валежины, затем сзади тяжело вздохнуло нечто огромное. В спину, смягчённая деревьями, ударила горячая волна. Стволы затрещали, в вышине с хлопками срывало, как ураганом, вершинки.

На миг оглянувшись, он увидел страшное багровое зарево. Из овражка, откуда они выскочили, бил в небо столб оранжевого огня. Земля горела и плавилась, окружающие деревья вспыхнули, как смоляные факелы.

Из-за деревьев выметнулась фигура Васятки. Быстроногий, он догнал Савелия, как молодой олень, глаза дикие, рот раскрыт в крике.

Нас засекли! крикнул ему Савелий.

Но... как?

С самолёта, дурень! И бросили бомбу.

Он видел, что в голове Васятки, простого здорового парня и прекрасного тракториста, не укладывается, что с такой немыслимой высоты их могли заметить, понять, кто они такие, да ещё и так точно направить бомбу.

Ах, сволочи, сказал Васятка. Они ж...

Бегом, оборвал Савелий. И не выходи на открытые места.

Страх накатывался холодными волнами. Сердце пугливо дёргалось, чуя близость ледяных игл. Все инстинкты проснулись, он чувствовал себя как с содранной кожей, когда малейшее дуновение ветерка воспринимается как ураган, а тихие лесные запахи бьют, будто рядом лопнули бочки с аммиаком. Его организм ощутил присутствие огромной злобной мощи, закованной в несокрушимое железо, что кружит в небе, высматривая сладкое мясо, и теперь его душа старается предугадать новое движение ловца, чтобы успеть метнуться в безопасное место...

Град бомб, каждая размером с хлев, обрушился на лес. Высокоточные бомбы, что обладают своим собственным интеллектом, что наводятся по лазерному лучу, сейчас тупо и страшно взрывались среди деревьев, разносили в щепы могучие кедры, поднимали к небу тучи сырой земли.

Везде трещало, грохотало, вспыхивал короткий жуткий огонь. Земля колыхалась под ногами, дёргалась. Савелий мчался сквозь ревущий ураган из обломков деревьев, падающих глыб земли и веток, раздробленных камней. Свистели стальные осколки, куски дерева, камня. На голову и плечи обрушивались ветки.

Исполинские кедры трещали, их раскалывало, разбивало вдрызг. В воздух взлетали белые щепки размером с лодки, а мельчайшие обломки металла распарывали воздух с гневным лопотанием.

Затем грохот внезапно оборвался. Ещё шелестели срубленные осколками ветви, опускаясь на землю, зависали на других деревьях, сыпалась зеленая крошка листьев, но земля перестала трястись, как вагонная полка.

Впереди на землю упала птица. Савелий не сразу узнал тетерева в облепленной грязью и почему-то в болотной тине птице. Крыло подвёрнуто, кровь на спине и шее, одна лапа ссечена начисто, а вторая висит на жилке...

Тетерев тяжело дышал, на человека смотрел с немым укором. Савелий стиснул зубы. Птица не понимает, что его искалечили другие люди. Для неё это все пришло от него, Савелия...

Он упал на землю, грудь бурно вздымалась, легким не хватало воздуха. Он закашлялся, выплюнул комки вязкой слюны, смешанной с землёй. Почему-то зелёной, но в слюне была и кровь, словно от натуги порвались легкие.

Сволочи, прохрипел он. Сволочи... На моей земле... На моей земле...