Антон Толстых - Кроме политики

— Агенты Фрёлих и Кёниг доложили: из Баварии в Берлин едет герр Мюллер.

— Говорите конкретнее. В Германии носить фамилию «Мюллер» всё равно, что не носить никакой.

— Отставной полицейский чиновник из Мюнхена Алоис Мюллер. Его сыну Генриху два года.

Штаухиц сохранил внешнее спокойствие.

— Остальное тоже совпадает?

Клара перечислила подробности.

— Понимаю, кроме одного. Как мы поступим? Ведь скоро мы увидим родного отца не какого-нибудь замухрышки. Особенно если Хайни он взял с собой. Помните фото годовалого Гитлера? Если не знать, ни за что не догадаешься. С Генрихом Мюллером то же самое, все карапузы на одно лицо.

Компьютерный департамент продолжал труд. Подчинённые профессора Планка вновь потребляли ограниченное машинное время.

Сотрудница принесла ту информацию, ради которой Кёнига сделали Штаухицем.

— Агент Фрёлих, сами знаете, из уголовной полиции, но его тоже заинтересовала сходка социалистов. В нашем мире большевики и меньшевики разделились в Лондоне в 1903 году. Альтернативные их опередили и перенесли раскол в Берлин. Люди Бернштейна взялись за дело уже сейчас. Германия идёт по пути социального прогресса.

— В общих чертах знакомо. Что нового?

— Павел Возняк застукал одну супружескую пару, которая прибыла из России. Не факт, что они настоящие супруги, возможна конспирация. Павел передал словесный портрет. Даме около 30 лет, дома выпускает из причёски косу, можно назвать красивой, бархатистая кожа, но глаза слегка выпучены.

— Только не говорите, что это Крупская.

— Увы, это она и была. Мужчина носит пенсне, густые чёрные волосы, а форма головы напоминает рога. Чистый чёрт. Если серьёзно, Троцкий. Агент Исаенко передавал данные от одесских знакомых, что Троцкий избежал одесской тюрьмы. Поскольку Бронштейн взял псевдоним в честь надзирателя, здесь он Лев Крупский.

— Ага, как Ленин в анекдоте… А он сам где?

— Не знаю. Они посетили в Берлин из интереса к псевдособытию 10 апреля. Когда Германия якобы напала на Россию, помните же? Домыслы о Кайзерюгенде им тоже интересны. Только Крупские освоились, как по ним нанесли удар. Меньшевики вслед за Бернштейном откололись от партии и продвинулись. Сейчас Крупские качают права. Лично знакомы с Цеткин и Либкнехтом, те тоже в шоке. Всё, речь окончена.

— Твоя собака готова.

— Отлично. Закругляемся.

От работы он не отвлекался, спасибо тренировкам. Едва взгляд зацепился за новую ценную информацию, в служебное помещение вошёл Планк. Последующими действиями он напоминал того технологичного сыщика из Охранного отделения, который стал конкурентом оперативника Вострина (чей двоюродный брат, в свою очередь, агент из I группы).

Короче, в «присутствие» заявился профессор Планк.

— Машину выключаем. Хочу познакомить вас с плодами прогресса.

Дальше Штаухиц вызвал сотрудницу и включил передачу изображения. Видео для электронной бумаги передавало бы меньше кадров за секунду, чем хотелось бы, на практике выходил скорее диафильм. Но зрелище того стоило.

Как обычно, разведчик спокойно слушал с полузакрытыми глазами.

Перед бригадой стояло подобие фотоаппарата, но гораздо более массивное, наподобие тех несостоявшихся сотовых телефонов (нечего было красть у нас транзисторы). Среди его составных частей можно было заподозрить навязший в зубах диск Нипкова.

— В некоторой доле compteur'ов хранятся фотографии, но, к сожалению, на плёнке. Наверняка вы ожидаете, что в недалёком будущем фотографии перейдут на перфокарты. Долгожданный день настал.

Цифровик оказался с подвохом. Сначала снимок запечатлевался на пластинке, а уже потом с переходил с неё на перфокарту. Та постепенно выползла из боковой стенки.

— Если вы введёте карту в compteur, на экран выйдет изображение. Гелиохромия недоступна, ограничимся традиционным чёрно-белым.

Едва только разведчик отошёл от впечатления (сотрудница молчала), нагрянул второй сюрприз того же авторства.

— Связь между электрическими либо диодными приборами. Ей придадут аналог дверного ключа, который называется QR-код. Или, если угодить патриотам, Квертра-Реда-код. Вы ведь помните задумку газеты с готским алфавитом?

«Вёлер точно помнит», — подумал Штаухиц, учитывая резидента под легендой журналиста той самой газеты.

— Не забываем, что благодаря диодам в двадцатом веке можно передавать голос без проводов, — когда шеф ушёл, наш нелегал сохранял необходимое внешнее спокойствие. Ведь скоро Планк и Штубер перехватят тайные сигналы. Та самая «беспроволочно-диодная» разведка.

Сотрудница сама связалась со Штаухицем. Её неженственный голос дрогнул.

— Моё сообщение сразу личное и служебное. По поводу твоей собаки, но прямо связано с нашей работой. День тому назад я уронила скульптуру. На ней остался лёгкий след. Сегодня я её осмотрела, а следа нет. Это не та скульптура .

— Ты что, кто бы мог её подменить? Просто будь внимательной.

— Я внимательность проявила, что бы ты знал. В собаке спрятано шпионское устройство. В стенах обнаружила фотоаппараты, видать, они фиксировали этапы моей работы. Чтобы подсунуть точно такую же скульптуру с начинкой. Вспомни, как работники чинили телефон. Это они подсунули, как пить дать.

— То есть Планк и Штубер подкинули нам подарок. Окончательно догадались, что я лазутчик.

— Планк знал, что ты общался с Лилиенталем без участия «Карла». Я виновата. А в первую очередь он, знаток, отвлёк нас отцом Мюллера. А прямо сейчас отвлекал техническими новинками. Они же повторяют современные, нам должно быть интереснее, чем обычным людям Планка.

Неужели карьера разведчика окончена? В любом случае остаётся резидент. Его ещё никто не разоблачил.

Побитые в соседском мире части тела больше не ныли, хоть на том спасибо. Закончились майские выходные, продолжалось вечное однообразие. Кругом не просто третье тысячелетие, а третье десятилетие (не думали, что доживём…). Дворецкий, шофёр и просто несчастный старик Иванов учился работе с компьютером.

Внучка отлучилась на минуту. Неплохо бы немного отдохнуть. А научно-популярные журналы пусть полежат на столе, им тоже нужен перерыв. Иванов поставил на компьютере песенку, судя по имени файла, под названием «Книжка». Батюшки, а ведь она отсылала к звёздам девяностых.

Перед самой песней читали вступление: «Книжка Маши, не плачь, /Книжка Паши, не плачь, не плачь, не плачь, /Книжка Саши, не плачь, /Аркаши, не плачь, не плачь, не плачь, /Книжка Маши, не плачь, /Книжка Паши, не плачь, /Книжка Саши, не плачь, не плачь, не плачь, не плачь…»