Ande - Между двух огней

Хотел достать гитару, но почувствовал позыв. Натянул ботинки. Что-то типа советских офицерских. Такие же черные. Трудно купить тапочки, что ли? Пошел в туалет. Общий сортир расположен рядом с лестницей. Небольшая будка с дверью. Вместо стульчака два рифленых места для ног. Пожурчал задумчиво. Этот дом подсоединён к городской канализации. Так что грех жаловаться.

В Латинском квартале, да и вообще на левом берегу Сены, большинство домов имеют выгребные ямы. Их раз в неделю опорожняют насосами в огромные желтые бочки, что увозят это из города. Запах в квартале в этот момент стоит – не передать. Да и кабинка сортира – настоящая роскошь. Во многих домах стенки сортиров, если есть, чисто условные. Где-то по пояс. Не стали заморачиваться. Справляющие нужду жильцы сидят по сути на лестнице, у всех на виду. Поднимается эдак жилец вечером домой. Бонжур мсье. На следующем этаже – бонжур, мадам. Уринуары на улицах повсюду. Это такое место, слегка отгороженное от улицы, где можно облегчиться по малому. Пока отливаешь, тебя видно с ног до головы в деталях. Французы, такие французы…

Вернулся в комнату. Мысленно встряхнулся. Еще раз оглядел свое жилище. Слева, в ногах кровати, сундук, в котором лежит барахло, что может пригодиться. Кровать. Рядом стул, на котором аккуратно сложены брюки. На спинке рубашка и пиджак. На брюках лежат наручные часы и галстук. Окно. Если сейчас февраль, то мне повезло с погодой. Градусов семнадцать. С одними ставнями здесь наверное дубак. Память подсказала, что у Ивана вяло текущая война с консьержем за право установить печурку в комнате. Справа от окна тумбочка. Стол, скорее столик. Умывальник. На двери крючки. На них висит шляпа, и пальто. Не густо. На часах восемь утра.

Ну что же. Не дергаюсь. Осмотрюсь, подумаю. Главное не спалиться резко изменив поведение.

Так. Умываться. На полочке под зеркалом зубная щетка и помазок. Гляди ко ты, настоящая щетина. Коробочка с порошком. Почистил зубы. С сомнением глянул на опасную бритву. В кронштейне рядом висит ремень, которым её нужно править. Нет, теорию я знаю. Но рисковать не хочу. Решено, в парикмахерскую!

Широченные штаны с подтяжками. Рубашка. Галстук. Пиджак. Во внутреннем кармане портмоне. В общей сложности пятьдесят франков купюрами и мелочью. Это насовали вчера туристы в Ля Пост. Книжка водительского удостоверения на имя Колтцофф. Все, пошел. Шляпу не забыть!

Двенадцать пролетов вниз, миновав окно консьержа, мадам Клоди, выхожу на улицу. Я знаком с большинством местных обитателей. Поэтому вежливо киваю матроне из соседнего дома, идущей мимо.

Рю Ордан – коротенькая улочка в начале которой кафе, а в конце – публичный дом. За углом, миновав публичный дом – парикмахерская. Парикмахер, мсье Себастьян с энтузиазмом принялся за бритье. Деликатно уточнил, что усы я сбриваю из эстетических соображений, а не вши. Потому что мьсе Айвен, в bains & douches (что-то типа общественных душевых, в которых Иван с омерзением моется раз в неделю), что в соседнем квартале, за бесплатно дают жидкость для избавления от насекомых.

Я в пол уха слушал парикмахера, и продолжал размышлять. Вообще-то жаловаться грех. Парень, в которого я попал, вполне достойный чувак. Знает четыре языка. Кроме родного – английский, немецкий, французский. И в Мировую, и в Гражданскую, труса не праздновал, хотя и не нарывался. Работы не боится, но не хочет размениваться. И ищет случай заработать, или получить приличное место. С год назад почти состоялось назначение мелким чиновником во Французскую Полинезию. Но кризис, политический и финансовый, поломал во Франции планы многим.

Французы вообще-то – жуткие националисты. В кризис опять пошли разговоры о грязных русских свиньях, что занимают места добрых французов. Что не мешает быть милыми и любезными, если русский при деньгах. По крайней мере ко мне местные относятся доброжелательно. Хотя бы потому, что я всегда плачу, и ни разу не брал в кредит ни продукты, ни услуги.

Рассчитавшись с парикмахером, направился в кафе. Кофе и круасан. Вслед за парикмахером, официант Август рассказал, что в публичном доме всю ночь гуляли американцы. Поэтому у девочек сегодня выходной. Мадам Мариз, хозяйке борделя, на глаза лучше не показываться.

В веселом доме Иван постоянный клиент. Понимая всю шаткость своего существования, не хочет обременять собой приличную девушку. И если начинает чесаться ээээ… между большими пальцами ног, запросто идет к Жюли, или Катрин. С которыми подруживает, и которых иногда подкармливает как раз в этом кафе. К полному недоумению всей улицы.

К секс услугам у французов отношение забавное. По субботам, получив на работе расчет за неделю, французы выстраиваются в очереди в публичные дома. И холостые и женатые, и молодые и почтенные старцы, стоят в очереди, чтобы за три франка сунуть и кончить. Час с самой завалящей жрицей стоит от десятки. А вот так, просто сунуть, часто не видя даже лица, всего трешка. Такая экономия! Охранник следит, чтоб каждый клиент не задерживался дольше пяти минут. Одна из животрепещущих тем мужских разговоров в Париже – свою вагину дают проститутки, или подставляют резиновый муляж? Все же до сотни клиентов в день…

Положил монету на столик и вышел из кафе. Прогуляюсь, вспомню город, соотнесу с Ваниными воспоминаниями. Пересек бульвар, и по улице Клиши побрел в сторону Мадлен.

Решительно не понятно, как быть и что делать? Нынешнее существование, так или иначе, скоро закончится. Как-то не верится, что пением можно обеспечить нормальную жизнь. Да и мода на «а ля рюсс» уже считай прошла. Можно устроиться на завод Рено. Я думаю, с удовольствием возьмут. Как-то это… Лучше в Африку вернуться. Де Бирс конечно шутить не будет. Но и куш можно поиметь изрядный. Не соваться в Анголу, а по тихому пробраться в Либерию. Я ващет помню, где там открыли россыпи алмазов. Ясное дело найду жалкие крохи, ибо любитель. Но на жизнь, думаю, хватит.

В середине девяностых, три русских бизнесмена решили заняться инвестициями. Тут им подвернулся бывший сокурсник, африканец по кличке Петруха, заодно и сын вождя одного из африканских племен. Он уговорил их заняться добычей алмазов в Африке. От одного из них я и узнал про это месторождение. И еще в Сьерра-Леоне. Но там кимберлитовая трубка. Захватывающая история ващет. Но применительно ко мне важно лишь то, что я знаю про месторождения, про которые мир узнает через сорок лет. Как бы мне это дело конвертировать?

На улице, если в тени, холодновато. Я пожалел, что не надел пальто. Еще сильно раздражают спички. Да и горлодер Галуаз – не мои сигареты. Показался спуск в метро и церковь Мадлен. Мужчина, поднимающий жалюзи магазина, привлек мое внимание к названию. Американские товары. Решил полюбопытствовать.