Пантелей - Горячее лето пятьдесят третьего... [СИ]

— Я согласен, товарищи.

Ответный дружеский визит делегации Советского Союза, сэр Грининг принимал уже в новой столице. Решение о ее размещении в Лонгёе и новое название согласовали прямо в Москве, еще во время того исторического визита и все тем же неизбранным составом Верховного Совета Республики. Против проголосовал только генерал Олешев. Не против места, но против названия. После тех встреч в Москве, Николай Николаевич Олешев демонстративно перестал общаться с Гринингом о личном, и подал рапорт об отставке с должности Главного военного коменданта Канады и полуострова Аляска, но получил категорический отказ. Василевский демонстративно тот рапорт порвал. «Я даже наверх докладывать не буду, знаю, что бесполезно. Да и сам я категорически против. Ты сейчас Стране больше пользы приносишь, чем все эти болтуны дипломаты вместе взятые. Терпи, Коля. Не Москву ведь переименовали, подумаешь, какая-то деревня на краю земли».

Но это для Василевского она была на краю земли, а для генерала-армии, Николая Олешева, буквально через речку. К тому-же, эта «деревня» почти на целую неделю становилась фактической столицей мира. А в кулуарах, торжественных приемов, церемоний и банкетов, этого, якобы исключительно ритуального визита, решалась без всякого преувеличения судьба мира.

За прошедшие после «Эдмонтонской конференции» два месяца, цепь трагических событий, а также обмен территориями между СССР и Республикой Аляска, совершенно изменили расклад сил в Северной Америке. Сил даже не столько военных, хотя теперь севернее США появилось еще одно американское государство с мощной армией и флотом, а также имеющие за спиной Четырнадцатую Гвардейскую ударную армию русских, сколько сил нравственных, морально этических.

На северной границе США вдруг возникло государство, которым уже гордился каждый американец — от Сан Диего до Бостона и от Сиэтла до Майами. И то, что сэр Эрнест Генри Грининг недавно открыто заявил о вступлении в партию Коммунистов, лишь добавило ему симпатий среди простых американцев. Да что там симпатий, после его слов «Коммунизм русские никому не навязывают, это было моё желание, и они сочли меня достойным. И социализм никому не навязывают, социализм нужно еще заработать, его нужно самим построить, за нас никто ничего делать не будет»., в рейтинге популярности американских политиков всех времен, он обошел Вашингтона, Рузвельта и Эйзенхауэра вместе взятых, а про ныне живущих и говорить не стоило, упоминания о них не превышали планку статистической погрешности.

Желание встретиться с русскими в Олешев-Сити изъявили абсолютно все президенты новых американских государств, отказывать русские никому не стали, но сразу поставили условие — все встречи будут как минимум трехсторонними с привлечением делегации Республики Аляска. И хотя в состав Советской делегации больше не входил друг Николай, его дух на встрече незримо присутствовал, и не оставлял президента Аляски своим покровительством. Похоже, сейчас этот «дух» заговорил в генерале Мэтью Риджуэе.

— Ты жопа с глазами, а не президент, мать твою. А Маккормик, гореть ему в Аду на самой горячей сковородке, был жопой с ушами. Одна жопа не слышала, а вторая не видела. Все, что вы натворили, вы натворили сами и не пытайся что-либо переложить с больной головы на здоровую. Ты, именно ты, обрек мою армию на участь мародеров, а избегли мы ее вопреки тебе. Будь моя воля, я бы прямо здесь тебя арестовал, и посадил в ту же Монреальскую клетку, где сидят британские упыри, а после бы вместе с ними вздернул на одной верёвке. Да, мы теперь коммунисты. Сэр Грининг уже, а я надеюсь скоро стать достойным. В чем ты, жопа с глазами, узрел коммунистический заговор? Что вам не дали превратить всю Америку в радиоактивные руины? Ты, идиот, отдавший приказ бомбить Джексонвилл и Норфолк? Ты в чём заговор увидел?

Распалившейся «духом Олешева» Риджуэй встал и, казалось, готов был запустить в голову Макартура тем, что подвернется под руку, но сэр Грининг мягко потянул его за локоть, призывая присесть и не нагнетать обстановку. Дуглас Макартур, «Бешеный Дуг», слушал своего бывшего подчиненного хоть и с каменным лицом, но постепенно наливающимся кровью. Повисшую паузу попытался разрядить директор ЦРУ Аллен Даллес, обратившийся к присутствующему за переговорным столом министру Государственной Безопасности Советского Союза и Республики Аляска, Павлу Анатольевичу Судоплатову.

— Отрицать ваше влияние на ситуацию не конструктивно, господин маршал. Мы с вами оба профессионалы, и вы не можете не понимать, что достаточно наследили в этом деле. Да вы следов и сами не скрываете, судя по действиям «Счастливчика О'Лири».

— Не скрываем, мистер Даллес, ибо скрывать нам нечего. Ничего постыдного мы не делали. Естественно, что мы отслеживали ситуацию и реагировали на неё, но уверяю вас, что кроме неуплаты налогов в особо крупных размерах, сегодня уже несуществующему государству, вы моим ребятам ничего инкриминировать не сможете. Кстати, раз уж вы вспомнили про мистера О'Лири. Помните ли вы произошедшие в Филадельфии события, от второго мая, сего года? Вижу, что помните. Тех британцев вам «сдал упакованными» именно мистер О'Лири и его люди. Они делали вашу работу, но, к сожалению, всем нам не хватило даже совместных усилий. Я вам готов с документами доказать четыре предотвращённых МГБ покушения на вашего президента. Его не уберегли именно вы.

— ЦРУ не занимается охраной Президентов, мистер Судоплатов.

— МГБ тоже, мистер Даллес. Поэтому лично я, лично вас, ни в чём не обвиняю. Надеюсь, что и вы это нам в вину не ставите? Ну и отлично. Мы заинтересованы в развитии сотрудничества Аляски с Соединёнными Штатами Северо-Востока. Настолько заинтересованы, что Четырнадцатая Ударная будет иметь штаб в Монреале, через речку от Олешев-Сити.

Все еще пунцовый «Бешеный Дуг» при этих словах выразительно посмотрел на Аллена Даллеса, но тот только как-то уклончиво пожал в ответ плечами. Снова возникла неловкая для гостей пауза, которую русские равнодушно пережидали, а генерал Риджуэй, казалось, наслаждался каждым ее мгновением. Ни равнодушия, ни торжества не испытывал только сэр Грининг. Ему почему-то было в этой тишине неловко.

— Господа! Мы ведь здесь собрались не ругаться. Господин Верховный Правитель! Официально прошу у вас прощения за слова генерала Риджуэя. Его слова — не позиция правительства Республики, это только личные эмоции. Мне бы очень хотелось, чтобы мы оставили взаимные упреки и перешли к конструктивной повестке. Тем более, что ваши упреки нас нисколько душевно не ранят. Да, мы, в вашем понимании, настоящие «комми», мы этого не скрываем, и даже этим гордимся. И нам есть, чем гордиться, господин президент. — Грининг посмотрел в глаза Макартуру, — У нас на рассмотрении шестьсот тысяч заявок о приеме в «Трудармию» Республики. Из них, тысяч четыреста, от ваших граждан, граждан Соединённых Штатов Северо-Востока Америки.