Анатолий Егоров - Старший царь Иоанн Пятый [СИ]

К Софье Алексеевне обратились очередные челобитчики с просьбой погасить задолженность в двести сорок тысяч рублей. Царевна самолично объявила сбор средств по всей Руси и даже вынесла свою золотую и серебряную посуду для благого дела. Никто не обращался к Наталье Кирилловне, скорбящей о вырезанной по её неразумности родне. Государыня-матушка радела ныне лишь о своих детях, опасаясь их потерять. Мощный стресс отбил всё желание властвовать. До поры до времени!

Патриарх, на всякий случай, готовил всё необходимое для помазания Иоанна, ибо другого выхода уже не видел. Амбиции и самоуверенность покинули старца, не выдержав столкновения с реалиями. Лёгкое на первый взгляд правление просто-напросто не состоялось, будучи убито в зародыше. Кровавая волна вымыла мечты и надежды у всех царедворцев, кто остался в живых и, заодно, нивелировала разнообразие личных интересов. Лейтмотивом второй половины мая звучало: "Остаться бы живу вообще!"

Конные, во главе со ставленником Хованского, на день обогнали пеших стрельцов и стали лагерем у брошенного таможенного пункта. Одну небольшую группу отправили поразведать, что да как во владениях Вяземского, остальные решили передохнуть и выпить за успех дела. Разведчики помчались кривой лесной дорогой, наблюдая отсутствие людей до самого Беспутина. Въезд на большую поляну перед крепостью был неширок, шагов пятьдесят в ширину, сама "база" выглядела грозно и молчаливо, находясь вдали, примерно в полуверсте. Окружающая её стена возвышалась на три уровня, но никого на ней не наблюдалось, да и ворота были закрыты. Далее, по лесной дороге, добрались ещё до одной стены, похожей на укреплённый палисад необычного строения. Прямо там, где лес кончался, путь был перегорожен стволами деревьев, уложенными поперёк между врытыми высокими столбами. В нижней части виднелись порты для пушек, а поверху - подобие вырезов для стрелков. Вдали за стеной раскинулся Беспутин, но подобраться к нему можно лишь через густой лес и поля. С вооружёнными горожанами связываться не стали: во-первых, разведка, во-вторых, позади осталась крепость с гарнизоном и можно попасть в клещи. Пришлось возвертаться, многое узнав и ничего толком не выяснив.

- Всё золото и серебро наверняка спрятаны в крепости, - подытожил разведданные Юдин, - там же и царевич Иоанн со товарищи. А городское добро людишки видимо в леса вывезли и по схронам попрятали. Так что в Беспутин пойдём лишь, когда с крепостью разберёмся, чтобы позади себя врагов не оставлять.

Действительно, совершенно дурацкое расположение двух укреплений, могло помешать нормальной боевой операции. Горожане, конечно, не воины, но кто их знает чего вытворить могут? В любом случае, в ближайшие два дня всё решится...

Кремль, стрельцы и Москва притихли на несколько дней в ожидании новостей из Беспутина. То ли царевич Иоанн приедет и предъявит права на престол, то ли отречётся, то ли и взаправду погиб, то ли Вяземский боярское ополчение тишком собирает, то ли убегли все, подале, в тот же Архангельск... Ни мобильников, ни инета, одни голуби почтовые и тех забыли взять с собой. Как всегда, нашлись завистники, уже представившие, как разбогатеют те, кто в поход ушёл. Хованский понимал, что двух полков вполне хватит и держал остальных стрельцов, опасаясь оголить город. Всё-таки следовало учесть наличие полков иноземного строя, которые ему не подчинялись и тех стрельцов, кто отсиделся в своих слободах. Под рукой оставалось одиннадцать полков, начинавших уставать от неопределённости...

Подтянувшейся пехоте дали спокойно выспаться, отдохнуть и с раннего утра идти на крепость. Переговоры легче вести, когда пушки установишь и войска развернёшь, как-то увереннее получается разговор. Сотню стрельцов отрядили на всякий случай дополнительные лестницы делать, вдруг понадобится. Ранним утром, воинство двинулось к заветной поляне, чтобы расставить точки над "i" и перечеркнуть все "t". Желательно, подзаработав на этом!

На крепостной стене, по прежнему, никого не наблюдалось, хотя нервное напряжение гарнизона ощущалось даже на расстоянии. Что-то невидимое постукивало, побулькивало и пощёлкивало, оставаясь невидимым, загадочно и подозрительно. Пока пушкари выкатывали своё хозяйство на позиции поближе к воротам, а стрельцы строились в "шеренги убеждения" - Юдин отправил делегацию из доверенных, уважаемых людей на переговоры. Потом, не выдержав, присоединился и сам.

- Князь Михайла Вяземский, тебя укоряют в сокрытии царевича Иоанна, - раскричался наиболее громкий делегат, подъехав к воротам.

- Чего надо, смутьяны, почто беспокоите зазря? - откликнулся вышедший наверх Михайла, - царевич отдыхать изволит.

- Покажь его, хотим убедиться что он жив-здоров. Пусть сам скажет, что по доброй воле здесь прячется, когда его на Москве ждут.

- Язык укороти, чучело! - резко ответил Вяземский, - Царевич тебе не кукла, чтобы туда-сюда таскаться. Ежели вы всерьёз хотите убедиться и с Иоанном Алексеевичем пообщаться, то сдайте оружие. Зайдёте внутрь и сами на поклон к царевичу пройдёте, а он за вами бегать не будет.

Юдин понимал, что Михайла прав и отдал указание сложить оружие у привратницкой двери. Тем более, что полки, если что, были развёрнуты и готовы к штурму, а пушки заняли выгодные позиции в двухстах шагах напротив ворот. Всё-таки двухтысячный корпус - серьёзная сила. Любой должен понимать бессмысленность сопротивления, а излишнее упорство лишь приведёт к вызову из Москвы подкреплений и тогда пощады никому не будет. Делегаты прошли цепочкой во внутренний двор, через него в штабное здание, а там их отвели в гостиную горницу, где находился Иоанн и его соратники.

Вид царевича, живого и явно свободного, вызвал чувство неудовлетворённости у посетителей. Алексей Юдин понял, что претензий к Вяземскому, как и повода к грабежу просто нет и быть не может. Впрочем Михайла тут же создал сии предпосылки своими словами и действиями.

- На колени, твари, - жёстко сказал он, заломив руку Юдину, - кайтесь перед смертью за всё, что сотворили на Москве, выродки.

Других стрельцов точно так же опустили на пол перед Иоанном, а некоторые и сами опустились.

- Мишка, тебе сие даром не пройдёт, - шипел выкормыш Хованского, - снаружи два полка стоят и сигнала ждут. Коли мы не выйдем, они штурм начнут и вырежут вас поголовно!

- Через четверть часа сами сигнал дадите, - нехорошо улыбнулся царевич, - прямо со стены. Никому не дозволено нарушать покой и творить дела поганые, кровью умоетесь за убийства и воровство! Ну, а ежели ваши стрельцы возьмут крепость - останетесь живы, мы вас убивать не станем.

Мятежники заряжали пушки и мушкеты на виду у гарнизона, потихоньку занимающего свои позиции. Пришёл момент истины и ответ на извечный вопрос "кто кого?" уже приближался. С одной стороны, разудалые полупьяные ухари, уверенные в своём превосходстве, и потому толком не приготовившиеся к бою, с другой стороны, дружинники-татеборцы, ветераны бесконечных боёв с разбойниками, имевшие великолепную силовую и боевую подготовку, вооружёные превосходным оружием, те, кто со спокойной душой сжигал воровские деревеньки, убивая даже баб, стариков и детей. Дикость противостояла дикости, выявляя, кто более прав по жизни!