Владислав Порошин - Туманная река

— Играют, как сборная Казахстана на первой летней универсиаде народов СССР, — прокомментировал он то, что творилось на площадке, — видишь, с восьми, девяти метров защитники накидывают на Гиви Кипиани. В 1956 году так же накидывали на Васю Чечена.

— Быстрее нужно бежать в атаку, — заметил я ошибку противников команды 57 школы, — Гиви туда-сюда побегает, накушается и помрет, в переносном смысле конечно.

В этот момент на высоченном парне сфолили. И здоровенный гигант стал пробивать штрафные броском из-под юбки. Кстати, так исполняли штрафные пока многие баскетболисты. Один из двух мячей нехотя залетел в корзину. Тренер команды соперников, судя по его отрешённом виду, уже потерял надежду на успех.

— Привет, маршал, — к нам подошел суховатый седой мужчина восточной внешности.

— Привет, Суренович, — Конев подскочил как школьник и обнял этого интеллигентного вида мужчину.

— Доброе утро, — поздоровался и я.

— Школьников своих привез на финал? — улыбнулся мужчина.

— Изучаем будущих соперников, — смутился Анатолий Константинович.

— Что ж ты меня подводишь, — Суренович присел рядом, — Женька Алексеев тренирует ЦСКА, Ванька Лысов женскую сборную СССР, Васька Колпаков главный тренер «Динамо», а ты все со школьниками возишься.

— Между прочим, наш советский спорт, как раз и силен своей массовостью, — заступился я за тренера, — не всем же сборную тренировать.

— Ну да, ну да, — улыбнулся мужчина, — надерет вам задницу 57 школа, если конечно вы вообще до финала доберетесь, — сказал он и пошел к судейскому столику.

И в этом он был прав, с 57 мы могли сыграть лишь в финале, такова была формула финальной стадии первенства.

— Кто это был? — поинтересовался я у тренера.

— Деревня, — усмехнулся Конев, — это же Спандарян Степан Суренович тренер сборной СССР по баскетболу.

У вас же интернета нет, подумал я, откуда мне, детдомовскому мальчишке, знать тренера сборной в лицо. И пошел в раздевалку к команде.

— Как тебе Гиви? — спросил перед игрой Дениска.

— Я думаю, у него рост все же не два двадцать пять, — с серьезным видом ответил я.

— А сколько? — удивился он.

— Два двадцать четыре, — заулыбался я.

— Шутишь, — обиделся Дениска.

— Не тем голова у тебя забита, — я его толкнул в плечо, — нам сейчас с 91 школой играть. Про остальное забудь. Ну, что парни? Полундра? — обратился я ко всем.

И мы хором гаркнули наш боевой клич.

— Пусть соперник думает, что мы психи, — повеселил я ребят.

Команда 91 школы была очень дисциплинированная, что в подростковом возрасте не мало. С первых минут противник заметно осторожничал. Мы тоже решили не взвинчивать темп. В первой атаке сделали небольшой перепас по периметру, и, видя, что соперник стоит в зонной защите, я пульнул метров с семи. Первая пошла, — обрадовался я, — пусть теперь поломают голову. Мы кстати так же стали зоной под своим кольцом, я хотел посмотреть какова их дальняя артиллерия. Но тренер 91 потребовал от подопечных лезть в краску. Поэтому кода мы набросали первые десять очков, сопернику удалось лишь размочить счет. Через три минуты, я начал по одному выпускать резервистов. Этих мы точно пройдем, а силы нам еще ой как пригодятся. Однако к концу первого тайма, когда вся основная пятерка сидела на лавке, у 91 школы прорезался дальний бросок. И разница в пятнадцать очков усохла до семи.

На вторую двенадцати минутку мы вновь вышли играть основной пятеркой. Я попросил партнеров по команде добавить скорости. Тем более подбор на своем щите мы брали успешно. И быстрые атаки полетели одна за другой. В одном из таких быстрых отрывах я порадовал публику элементом шоу-тайм, сначала ударил сильно мячом в пол, потом высоко выпрыгнул и в едином прыжке поймал его и забил от щита. Такой фокус я уже исполнил вчера, но эти зрители его же еще не видели. Публика разом охнула, и мне послышались жиденькие выкрики, — Богдан! Богдан! Я помахал рукой своим друзьям. Мы вновь добились существенного перевеса в счете, целых 20 очков, и я усадил отдыхать Дениску и Кольку. А выпустил Вовку и Рудика. Последний освободил меня от обязанностей вести мяч.

— Рудик накинь мне на уровне кольца, — попросил я его, — поиграем еще немного для искусства.

Паренек быстро схватил мою мысль. Он промчался по правой бровке и метров с девяти навесом отправил мяч в сторону корзины соперников. Я же с разбега подпрыгнул так, что моя ладонь оказалось выше отметки в три метра пять сантиметров, то есть выше душки баскетбольного кольца. И я аккуратно переправил спортивный снаряд в цель. Кроме ахов и охов с трибун раздались продолжительные аплодисменты.

— Смена, — скомандовал я всем, кто уже набегался, — близнецы, вы че, оглохли? Веревкины быстро на лавку. Что значит, не хотим? Давай, давай! — притормозил я разгоряченных братьев.

И последние три минуты четверть финального матча с 91 школой вся основная пятерка, досматривала игру со скамейки запасных.

— А я смотрю, ты здорово команду подготовил, — к нашему грустному тренеру, который за всю игру не проронил ни слова, подошел Степан Спандарян, — молодец не ожидал, — похлопал он бывшего своего подопечного по плечу, — а мелкий твой вообще самородок. Где такого разыскал?

— На уроке физкультуры, взял для количества, — признался Анатолий Константинович.

— Жаль, росточком мелковат, — пробормотал Степан Суренович.

В полуфинал мы вышли можно сказать без включения максимальных скоростей, под конец игры 91 сократила разницу до минус шести очков, но это уже было не важно. У нас образовался примерно час времени на отдых, и вся команда расползлась по просторному дворцу спорта. Я же смотрел другие четверть финалы в кругу друзей, держась с Наташкой за ручку. После третьего четвертьфинала на трибуне появилось семья Симоновых в полном составе. Младшая сестрёнка Иринки, Ленка, помахала мне рукой.

— Пойду, поздороваюсь, — сказал я недовольной Наталье.

Я поднялся на три ряда выше и поздоровался с «подсевшим» на баскетбол семейством.

— Это тот самый Богдан Крутов, — представила меня Ксения Федорвна своему мужу, и сказала мне, — познакомься Иван Андреевич.

Я поприветствовал его рукопожатием. Иринка, искоса низко голову наклоня, наблюдала за нашей беседой.

— Мне как главному инженеру текстильной фабрики, — тут же перешел к делу Иван Андреевич, — показались, любопытны ваши концертные костюмы. Откуда такой крой, почему все сшито из грубой парусиновой ткани?

— Было такое желание сделать красивые и ноские костюмы, — стал заливать я, не рассказывать же ему о будущем, — вот мы с друзьями немного и пофантазировали над доступным нам материалом.

— Я в Париже видел подобные американские штаны, — ответил он, — они называются техасы, и потом у вас вся ткань в потертостях, а техасы монотонного окраса. И я хочу сказать, что с потертостями штаны выглядят более выигрышно. И если это возможно, загляните ко мне, на фабрику, на следующей неделе.