Иван Оченков - Стрелок-3 Митральезы Белого генерала. Часть вторая.

- Я помню, но…

- Морская батарея подчинена мне и организационно входит в состав четвертой батареи двадцатой бригады, - почтительно, но вместе с тем твердо возразил ему престарелый полковник. – Если вам угодно знать мое мнение, то моряки действовали храбро и грамотно. Они лучше знают возможности своего оружия и минувшей ночью кондуктор доказал это самым блестящим образом!

- Но ведь был риск, что текинцы смогут захватить их…

- Так точно! Как и весь наш отряд. Я, ваше превосходительство, грешным делом, думал уже что все. Отвоевался… Ан, нет. Вывезла кривая!

Озадаченный неожиданным заступничеством Вержбицкого, Скобелев на секунду задумался. Как и всякий начальник, он не слишком-то любил, когда ему возражали. Однако в отличие от многих иных умел признавать свои ошибки. К тому же, полковник был прав. Место для засады было выбрано идеально и Будищев смог полностью использовать выгоды позиции. Да, он – странный, дерзкий, иной раз даже неприятный человек. Но с другой стороны, безусловно храбрый, умелый и чертовски хладнокровный воин. А если учесть, что эта митральеза, или как ее все чаще стали называть – пулемет – его изобретение, то такие люди имеют право на некоторую эксцентричность в мышлении и поступках.

- Ладно, - кивнул генерал, - мы с этим позже разберемся. А теперь уходим, пока наши друзья-текинцы не очухались!

- Винтовки бы собрать, ваше превосходительство, - хмуро заметил Будищев, - не то они подберут и в следующий раз снова по нам стрелять станут.

- Кондуктор дело говорит! – тут же согласился артиллерист.

- Раз дело, так и распорядитесь, - кивнул генерал. – Только не слишком задерживайтесь. Уходить надобно, пока они не очухались!

- Слушаюсь!

В лагере уже заканчивали запрягать лошадей и навьючивать верблюдов, а выделенные для сбора трофеев солдаты, казаки и матросы еще продолжали поиски. Разумеется, предметом их забот были не только берданки, но и иные ценности, благо в последних не было недостатка. Богато украшенное холодное и огнестрельное оружие, упряжь и многое другое.

Назначенный старшим над «трофейщиками» Будищев, разумеется, не принимал личного участия в сборе, однако пристально следил за происходящим, не допуская даже намека на конфликты. Впрочем, Шматов неплохо справлялся за двоих, собрав целую охапку сабель и кинжалов в драгоценных ножнах, которую тут же отволок к обозу и навьючил на многострадального верблюда.

- Эко ровно вы их положили! – не то восхищаясь, не то порицая пробурчал казачий урядник, переворачивая плотно лежащие тела в поисках ценностей.

К слову сказать, мягкие свинцовые пули, деформируясь при ударе, наносили страшные повреждения, разрывая иной раз человеческую плоть на куски. Однако столь малоаппетитное зрелище нисколько не смущало казака в его поисках. Наконец он, обнаружив на руке одного из павших перстень с крупным камнем, недолго думая, отхватил палец кинжалом и уже через секунду любовался своей добычей, разглядывая ее в лучах утреннего солнышка.

- Хорош! – восхищенно цокая языком, заявил он. – Чаю, маркитант за него за него не менее пяти рублев даст. Погуляем маленько с братами.

- Лучше сбереги, да продай в России, - равнодушно посоветовал Дмитрий. – Там не менее пятидесяти получишь, а то и больше. Всю станицу сможешь напоить.

- Так до нее еще дожить надо, до Рассеи-то, - рассудительно заметил кубанец. – Того и гляди подстрелят текинцы, что ж тогда?

- Как знаешь, - пожал плечами кондуктор, привлеченный каким-то неясным звуком из-под груды убитых.

- А то может, офицер какой для своей мамзели купить похочет, - задумался над возможными перспективами урядник. – Не желаете, ваше благородие? Невесте подарите…

Будищев было трудно заподозрить в излишней брезгливости или чистоплюйстве, так что в другой раз он возможно и купил бы у казака его добычу, но сейчас внимание моряка было занято другим.

- Хорош базлать, помоги лучше, - пробурчал он, переворачивая один из трупов.

Казак тут же пришел ему на помощь, и через минуту они извлекли чудом выжившего текинца из-под кучи павших товарищей. Судя по наружности, ему было никак не более шестнадцати лет или около того. Во всяком случае, пухлые щеки молодого человека еще не знали бритвы. А еще, несмотря на плачевное из-за ранения состояние, молодой человек, точнее мальчик, даже сейчас на пороге смерти был очень хорош собой. Правильные черты лица, чистая кожа и чувственные, хоть и потрескавшиеся от жажды губы. Ко всему этому, под лохматой туркменской папахой обнаружились вьющиеся светло-русые волосы, делавшие его совсем уж не похожим на прочих обитателей оазиса.

- Ишь каков, - удивленно хмыкнул казак. – Девки таких любят.

- Может он и не текинец вовсе?

- Кто его знает. Должно мамку еще в девках в какой-нибудь станице захватили, да в гарем продали.

- Ты думаешь?

- А чего, дело-то житейское!

- Вполне возможно, - согласился Будищев, более внимательно осмотрев свою находку. Испачканный кровью чекмень явно был сшит из дорогой ткани, драгоценный наборный пояс, похожий на тот, что он продал маркитанту-армянину, тоже указывал на человека высокого происхождения или, по крайней мере, небедного. – И что теперь с ним делать?

- На то ваша воля, - пожал плечами казак, алчно поглядывая на пояс раненого. – Хотите – прибейте. Хотите – так бросьте. Выживет или нет – одному Господу известно!

- Черта с два он выживет под таким солнцем…

- Э, нет, господин кондуктор. По магометанскому закону положено, стало быть, чтобы покойников до захода солнца прибрали. Генерал это знает, а потому торопится. Как мы уйдем, они еще немножко постреляют, да по джигитуют, а потом сразу воротятся, да будут павших погребать. Такая уж у них вера. Так что скоро они тут всех переворошат и тех, кто только ранен сыщут.

Выслушав урядника, Дмитрий на минуту задумался. В божий промысел он не верил, а бросать мальчишку на произвол судьбы не хватало совести. С другой стороны, ему было очевидно, что это юнец – враг и случись им встретиться в открытом бою, тот бы его не пощадил.

- И что ты сам до сих пор не подох? – с досадой воскликнул он.

- Так может…, - с готовностью предложил кубанец, выразительно положив руку на кинжал.

- Нет! – решительно остановил его Будищев. – Лучше помоги до госпитального обоза доставить.

- Так, это, - скроил умильную улыбку казак.

- Пояс можешь забрать, - правильно понял его Дмитрий.

- Слушаю, ваше благородие, это мы мигом! Сейчас людей кликну и в лучшем виде все устроим.

- Я не «благородие», - хмуро перебил его кондуктор.

- Так будете, какие ваши годы!

Как ни странно, пострадавших во время рекогносцировки среди русских было немного, а потому место на фургоне для раненого текинца нашлось. Правда, не обошлось без ругани с заведующим этими повозками фельдшером, но Будищев, с самым серьезным выражением лица, пообещал откусить «недоделанному эскулапу» ухо, если тот не прекратит кочевряжиться. Если бы странный моряк пригрозил дисциплинарным взысканием, или даже перешел к рукоприкладству, фельдшер не уступил бы ему без приказа начальства, но вот лишиться слуха, защищая койко-место в передвижном госпитале, крепкий парень с явно семитскими чертами лица оказался не готов.