Иван Оченков - Стрелок-3 Митральезы Белого генерала. Часть вторая.

Надо сказать, что казак оказался прав. Текинцы преследовали отряд Скобелева еще несколько часов, но после полудня разом отстали и до самого конца экспедиции не беспокоили более своего противника. Михаил Дмитриевич все же приказал не ослаблять бдительности, и спешный марш продолжался с соблюдением всех необходимых предосторожностей. Тем не менее, эти меры оказались напрасными, и дальнейшая часть пути прошла спокойно и уже 11 июля их радостно встречали в Бами.

Накануне возвращения, генерал устроил парад для своей хоть и маленькой, но победоносной армии, после которого раздал кресты наиболее отличившимся в походе. Но если на каждую роту или сотню для этого было выделено по одному знаку отличия военного ордена, то на полубатарею капитана Полковникова пришлось целых три, да еще один «Георгий» достался на долю моряков.

[1] Первая значимая победа Наполеона Бонапарта, после которой началось его стремительное восхождение к славе.

[2] Переделочная винтовка системы Сильвестра Крнка

[3] Арык – оросительный канал.

[4] Войсковой старшина – казачий подполковник. Верещагин – родной брат художника-баталиста.

- Будищев, потрудитесь объяснить, что означает эта надпись над вашей палаткой? – удивленно поинтересовался Шеман у своего нерадивого подчиненного.

- Выполняю приказ начальника отряда, - расплывшись в улыбке отозвался кондуктор.

- Какой? – озадачился лейтенант.

- Ну как же, Николай Николаевич, неужто не помните-с, как вы мне давеча под Денгиль-тепе на трое суток арест объявили, а его превосходительство, изволили добавить до недели. Вот, выполняю-с!

- Гхм, - едва не поперхнулся офицер, под всеобщий смех.

Дело в том, что подобный инцидент и впрямь имел место. Более того, Скобелев приказал подвергнуть наказанию за неуемную инициативу не только Будищева, но и самого Шемана. Правда, в последующем их батарея так отличилась, что удостоилась похвалы генерала, а про взыскание он и вовсе позабыл, будучи погруженным в массу иных забот. Более того, прибыв с отрядом в Бами, Михаил Дмитриевич сразу же оставил все хозяйство на полковника Вержбицкого, а сам немедля отправился инспектировать Атрекскую линию снабжения.

Казалось бы, недоразумение всеми давно забыто, но несносный кондуктор зачем-то вывесил над своей палаткой транспарант, на котором написал крупными буквами «ГАУПТИЧЕСКАЯ ВАХТА» и спокойно отсыпался после трудного похода, изредка прерываясь на прием пищи. А сегодня, его верный «Санчо Панса», сиречь, Федя Шматов, перестав изображать караульного, обошел знакомых своего «барина», чтобы передать им приглашение посетить его скромное жилище.

- Может, и мне прикажете отправиться под эдакий самодеятельный арест? – изумился Шеман.

- Места хватит, - с готовностью предложил «узник». – А то как-то скучно становится.

- Может, все же, прекратите этот балаган? – осведомился лейтенант. – Право, шутка не так уж хороша, как это вам кажется.

- Никак не могу-с. Приказ генерала Скобелева. Только его величество могут отменить-с…

- Так вы, Дмитрий Николаевич арестованы? – ухмыльнулся капитан Полковников, бывший среди приглашенных.

- Так точно! – под всеобщий смех доложил Будищев, - Но я очень рад, что вы – господа, нашли время навестить бедного узника и прервать его вынужденную самоизоляцию. Как говорится, милости прошу к нашему шалашу!

- Благодарю за приглашение, - махнул рукой офицер, присаживаясь на грубо сколоченный табурет. – Кстати, всем участникам похода и без того объявили трое суток отдыха, так что можно было не фанфаронить. И вообще, какое дурацкое выражение – самоизоляция! Где вы только такие находите?

- Виноват-с, вашбродь, - пожал плечами кондуктор, частенько в последнее время вставлявший в свою речь «с», отчего она звучала еще более издевательски.

- То-то, что виноваты. А надпись эту идиотскую зачем сделали? Чтобы вы знали, гауптвахта происходит от немецкого – «hayptwache », что означает – главный караул!

- Я знаю.

- Тогда зачем?!

- А что только армянам дурацкие вывески делать? – ухмыльнулся хозяин.

- Да ладно вам, господа, - жизнерадостно воскликнул прапорщик Панпушко. – Смешно ведь!

- Очень, - выразительно покачал головой капитан.

Отдохнув после возвращения из похода, Дмитрий пригласил к себе знакомых офицеров, прежде всего артиллеристов и моряков, чтобы пообщаться за «рюмкой чая». В последнее время кондуктор стал весьма известен среди участников экспедиции. Слава эта, в правду сказать, была довольно скандальная, но Будищева это нисколько не смущало.

Подавали на импровизированном рауте блюда местной кухни и, конечно же, шашлык. Причем, если последний был пожарен маркитантами-армянами, то плов, манты и запеченное в бараньем желудке мясо доставили местные туркмены. Каким образом не знающий местных наречий Будищев ухитрился с ними сговориться никто не знал, но согласно всеобщему мнению угощение было выше всяких похвал. Что еще более интересно, напитки, предложенные гостям, также оказались весьма хороши. То есть, вино и впрямь было Кахетинским с лучших виноградников Алазанской долины, а водка – настоящим хлебным полугаром, а не той гадостью, что под ее видом продавали торговцы.

Как водится на офицерских пирушках, разговор после первых тостов в честь гостеприимного хозяина вскоре перешел к минувшему делу, а также ожидаемых в связи с этим наградах. Несомненными героями рекогносцировки были артиллеристы и собравшиеся не без удовольствия перебирали возможные варианты наград. К примеру, прапорщик Панпушко, прикрывавший отход вполне мог рассчитывать на клюкву [1], а уже имевший ордена Святой Анны и Святого Станислава третьих степеней и Владимира с мечами и бантом Полковников, вполне мог стать и георгиевским кавалером.

Придя к столь положительному выводу, собравшиеся дружно выпили за здоровье будущих кавалеров и не менее дружно закусили, чем бог послал, или точнее ухитрился раздобыть хитрец Будищев.

- А как ловко Дмитрий Николаевич с митральезами вперед выдвинулся, - с пьяным смехом вспомнил один из гостей, украшенный адъютантским аксельбантом на мундире. – Право слово, пойди все по-другому, быть бы ему кавалером!

- Сложись все по-другому, - запальчиво прервал его Майер, - мы вряд ли вернулись сюда живыми! Слава богу, с Михаилом Дмитриевичем ничего не случилось, а то я не берусь даже предположить, чем могло бы все обернуться.

- Давайте выпьем за его превосходительство, - немного заплетающимся голосом провозгласил поручик Берг, - за генерала Скобелева. Ура!

- Ура! Ура! Ура! – тут же подхватили это предложение все присутствующие.

- А как он с красноводцами, а? – снова встрял штабной. – Классически, господа. Под неприятельским огнем ружейные приемы! И правильно, доложу я вам. Ведь они – канальи, совсем воевать разучились! И строем, строем, чтобы себя не забывали. А вы, кондуктор тогда, помниться, опять высунулись? Нет, я понимаю, что приказ, а вот не надо было! Пусть бы сами, в штыки!