Комбат Найтов - Чекист: В небе только девушки! И… я. Мы взлетали, как утки… Чекист [сборник litres]

«Интересно, а кто там командир? – промелькнуло в голове. – Ничего себе, сходил за хлебушком!» А Сталин продолжал развивать мысль о решающем влиянии авиации на ход наземных операций. Двум летчикам доказывать, что они не зря свой хлеб едят. С одной стороны, его можно понять: внезапная атака очень мощного противника – не самая приятная штука, при условии того что пехота оказалась безоружной даже против легких танков противника, а уж тем более в условиях захвата им господства в воздухе и при умелом маневрировании крупными подразделениями, которые не прут в лоб, а обходят узлы активного сопротивления, ставя перед обороняющимися дилемму: оставаться на позиции и умереть, или отходить. Умело и эффективно применялся немцами и вертикальный охват, радиовойна, отлично действовали и диверсионные группы. И там, где нашим авиационным командирам не хватило решимости и умения руководить большой массой авиации, потери были огромными. Хоть стреляйся. Что некоторые и сделали. А так не настроен немец-летчик умирать. К крупному соединению, умело управляемому, они и не подходят. Так, пасут, как волки, прячась от боев, и ждут сосунков за штурвалом. Подбитых артиллерией и отставших. Спортсмены.

Однако углубляться в собственные мысли, слушая ИВС, не стоит. Он внимательно следит за вниманием зала.

– О чем задумались, товарищ Шкирятов?

– О том, где моя дивизия, товарищ Сталин.

– И как вы считаете, где?

– Наверное, под Киевом.

– Нет, под Могилевом-Подольским, там мы еще удерживаем плацдарм на левом берегу Днестра. Задача 1-го штурмового корпуса: проложить дорогу нашим войскам на Винницу. Действуйте, товарищ генерал. Идите!

Я встал, откозырял и вышел из кабинета, а Новиков остался. У Поскребышева получил назначение, приказ о новом звании и два пакета. На выходе из Дворца почти столкнулся с Кристиной. Она в английском мундире, в «рогативке», и с одинокой звездой на «голом» погоне. Рядом с ней – минимум генерал, судя по количеству нашивок и украшений. Обменялись отданием чести, в глазах у Кристины явное удивление. Но, она на службе, служит Великой Польше. А меня только что Верховный накрутил по поводу поляков. И в Англии мне все сказочных вралей из 303-го сквадрона пытались подсунуть для фотографирования с ними, как будто я не знаю, что про сто двадцать пять сбитых самолетов они попросту наврали.

Перегрузил шланги на борт «C-47» – машина новенькая, с иголочки, и тронулся на ней к месту назначения – городу Киев. Рядом идут восемь «Гу-82», впрочем, их велено называть «ЛаГ-5». Капот действительно чуть удлинили, поострее сделали, больше кок винта и совершенно другие заслонки, поставили бронестекло сзади и чуть понизили гаргрот, сделав его прозрачным. Все равно пока обзор назад никакой, но все же много лучше, чем на «ЛаГГе» и «Гу». Я теперь большое начальство – командир корпуса, хотя оно мне надо? При условии того что командир второй дивизии мне неизвестен пока, что там за порядки – тоже, и вообще подобный быстрый рост приведет к многочисленным ошибкам.

В таком не очень веселом настроении прибыл в Княжичи. Там находится штаб ВВС фронта. Хоть из города на левый берег догадались перенести! Астахова уже здесь нет, не долго прокомандовал. Теперь здесь Фалалеев, Федор Яковлевич. Прислали с Дальнего Востока вместе с частью его армейской авиации. Звания у нас одинаковые, только ему генерал-майора год назад присвоили, а мне – сегодня. А вот возраст у нас совсем разный, хотя для генерала он тоже юн! Ему всего сорок два года – ровно в два раза старше. Густые «брежневские» брови командующего авиацией взлетели, небольшие глазки округлились, когда я вошел и доложился. Пацанов в генеральской форме ему видеть еще не приходилось. Мой «лучший друг» – дивизионный комиссар Гальцев – находился здесь вместе с ним.

– Вам пакет, товарищ командующий, – я протянул ему засургученный коричневый спецсвязной пакет и сопроводилку. Недобро посмотрев на меня, тот расписался в получении и вернул бумагу мне. Молчит. Ну, пусть читает, жалко, что ли.

– Где я могу ознакомиться с обстановкой, товарищ генерал?

Фалалеев оторвался от бумаг.

– Предъявите ваши документы.

А зараза комиссар молчит рыбой об лед! Так и ждет, чтобы еще раз «телегу» в Москву отправить. Достаю новое удостоверение, только-только получил у Поскребышева. Там написано, что я – командир авиакорпуса Резерва Ставки и Представитель Ставки по авиации, то есть прямой начальник Фалалеева. Брови взметнулись еще выше, он потянулся рукой к столу и начал другой рукой застегиваться на верхние пуговицы. Зачем-то нахлобучил фуражку, рявкнул: «Смирно!» – и доложился по форме.

– Вольно.

Точки над i во взаимоотношениях расставлены. Любит товарищ Сталин устраивать внезапные проверки и сталкивать всех лбами. Но памятуя о том, как пытались растащить нашу дивизию еще недавно, я ему благодарен за то, что он вывел меня из-под прямого подчинения командующему авиацией фронта.

Мы подошли к карте, и я наконец увидел, где находятся мои дивизии. Первая рассредоточена в лесках под Могилевом, а 230-я здесь, под Киевом. Поблагодарив командующего, оставил его в полном недоумении, убыв в штаб 230-й дивизии в небольшой поселок Десна на левом берегу Днепра, чуть выше по течению. Хватит болтаться безлошадным. Оттуда отправил самолет со шлангами вкруговую в Могилев-Подольский. Междуречье Десны и Днепра – сказочно красивое место. Отсюда есть пошла Русь. Самолеты спрятались в лесу, небольшие ВПП хорошо замаскированы. Командует дивизией подполковник Гетьман, бывший командир 4-го ШАП, который первым в Западном особом освоил «Ил-2» и на них вступил в войну еще под Бобруйском, на переправах через Березину. Пока меня не было, исполнял обязанности замкомдива и проходил стажировку в 1-й гвардейской штурмовой дивизии. Успел выполнить двадцать четыре боевых вылета в составе дивизии, дважды водил ее на задания. Маловато, конечно, но больше времени не было. В основе дивизии два штурмовых полка: 4-й и 272-й. Четвертый все время на штурмовиках, а «два семь два» только-только переучился с «И-16» и «И-153». Одноместных машин, слава богу, не очень много, правда, во всех эскадрильях есть минимум три штуки, в некоторых и больше. А вот РО-82РК стоят далеко не на всех машинах.

– Сколько старых РО на вооружении?

– Восемьдесят три.

– Заявку подавали?

– Конечно, товарищ генерал. Обещают к наступлению поставить полностью на все машины.

– А у истребителей?

– У нас один полк на «Яках», у них невозможно поставить РО-82РК, только старое. Не совпадают отверстия под расстояние между нервюрами. Их для «ЛаГГа» делали. А вес солидный получается, поэтому только три ракеты можно подвесить.

– А почему «Яки»?