Александр Михайловский - Война за Проливы. Решающий удар [СИ litres]

– А, понятно, – сказал Михаил, еще раз скользнув по своей будущей жертве равнодушным взглядом, – я и в самом деле хотел повидаться с твоим зятьком, и раз уж ты доставил его сюда, в мое распоряжение, то прошу пройти в командирский салон. А то тут, наверху, ветрено, холодно, собирается дождь и к тому же любой дурак с биноклем, владеющий чтением по губам, будет способен увидеть наш разговор и продать его газетам.

– О да, – сказал Вильгельм, – об этом у нас обычно забывают и треплются на виду у всех о самых секретных вещах, а потом удивляются тому, что тайное стало явным.

Когда гости спустились в командирский салон, где их ожидала входящая в ближайшее окружение русского царя генерал Антонова, выражение лица у русского императора радикально изменилось. Радушный и хлебосольный хозяин, встречавший своих гостей с распростертыми объятьями, куда-то исчез, и теперь перед Вильгельмом и его родственниками стоял суровый и требовательный царь царей. Но, впрочем, первые его слова были обращены не к провинившемуся греческому принцу, а к своему германскому союзнику.

– А ты знаешь, кузен, за что я больше всего недоволен этим обормотом? – сказал Михаил.

– Догадываюсь, – подкручивая ус, ответил Вильгельм, – ты уже говорил, что больше всего не любишь, когда хоть кто-нибудь нарушает подписанные им соглашения. Мне ты, например, запретил самому объявлять войну Франции и нарушать вечный нейтралитет Бельгии, и оказался со всех сторон прав. В итоге эту работу за меня сделали французы, перемазавшись по уши в дерьме, а кайзер Германии остался белый и пушистый – как будто я ангел. Ха-Ха.

– Вот именно, – кивнул русский император, – нарушение подписанных договоров – где-то по мелочи, а где-то в корне – это и есть болезнь, способная погубить наш мир. Если ничего не делать, то пройдет совсем немного времени – и уже ничему нельзя будет верить: ни вслух произнесенным словам, ни даже подписанным документам. Обман в государственных делах недопустим. То есть он недопустим вообще, но в отношениях между странами, в международной политике, он недопустим вдвойне, втройне и в десятой степени. Не нравится соглашение – не подписывай и не участвуй в коалиции, никто тебя не заставляет, а раз уж подписал, то не тяни руку за чужим куском, потому что ее, эту руку, за это могут оторвать по локоть, а то и по плечо. Понимаешь?

– О да, – сказал германский кайзер, – я верю тебе, ты веришь мне, мы оба, пока не доказано обратное, верим британскому дядюшке Берти, но мы никогда и ни за что не поверим демократическим говорунам, способным болтать все что угодно, лишь бы понравиться плебсу. А теперь я бы хотел, чтобы ты все-таки заслушал оправдания моего непутевого зятя…

– Ну ладно, пусть оправдывается, – пожал плечами Михаил, – да только я все его песни знаю наперед. Мол, великая судьба Греции состоит в том, чтобы собрать под свою руку все земли Византийской империи, а славяне на этих территориях – агрессоры, пришельцы и оккупанты. Поэтому дайте мне это, это и еще вот это. Ну что, разве не так?

– Да, так! – вскинув голову, с апломбом произнес Константин. – Именно нашему поколению суждено возродить Великую Грецию в ее естественных границах, и я не понимаю, почему Россия вздумала нам в этом мешать…

– Ну вот, – на этот раз по-русски сказал Михаил (весь предыдущий разговор шел по-немецки), – опять за рыбу гроши. Нина Викторовна, а вы что скажете?

– Греки похожи на того мужика, который хотел бы купить корову, но при этом денег у него нет даже на кроля, – на языке Шиллера и Гёте ответила та. – Самостоятельно они не только не способны создать Великую Грецию, отвоевав нужные им земли у Оттоманской Порты, но без помощи Великих держав сами давно попали бы обратно в турецкое рабство. Что такое греческая армия в бою один на один, мир увидел десять лет назад, когда она оказалась вдребезги разбита турками-османами. И командовал ею тогда стоящий сейчас перед нами принц Константин. Все, на что способно греческое государство, это миноритарное участие в различных коалициях, а еще вероломство и обман, когда лакомые куски вытаскиваются из-под носа у союзника.

– Взамен на приличное поведение мы предлагали передать этим обормотам населенную греками область Смирны, – сказал Михаил, – а теперь не знаем, что с ней делать, ибо нам самим она не нужна, а поощрять Грецию за проявленное вероломство было бы верхом глупости.

Услышав эти слова, кайзер сделал охотничью стойку. А ну как Смирна и окружающая ее область в благодарность за союзнические отношения отойдет под управление Второго Рейха, чтобы тот присоединил эти территории к своей колонии Анатолия?

– Мы долго думали над этим вопросом, – после некоторой паузы продолжил Михаил, – и решили, что область Смирны, Крит и бывшие в составе Османской империи острова в Ионическом море составят собой альтернативное греческое государство понтийских греков, королем которого мы сделаем принца Георга, младшего брата присутствующего здесь принца Константина. Собственно, после разгрома Франции этот не такой уж и плохой человек, служивший греческим послом в Париже, остался без работы и нуждается в новом занятии, которого хватило бы до конца его дней.

Вот так – оказалось что у русского императора на эти территории совсем другие планы. Впрочем, кайзеру не очень-то и хотелось. У него буквально в глазах рябило от новых колоний, поэтому на какое-то время он был удовлетворен, впав в благодушие сытого крокодила.

– Неплохая идея, брат мой Михель, – сказал Вильгельм, – но ты так и не сказал, что ты решил сделать с моим зятем, а также с той частью Греции, которой сейчас управляет его отец, Георг Первый?

– А ничего не будет, – пожал плечами русский император, – потому что твой зять уйдет отсюда своими ногами, живой-здоровый, и его даже не отхлещут розгами как нашкодившего недоросля. Он для меня ничто, никто и звать его никак, только: «Эй ты» и «пошел вон». Теперь в твоем праве дать этому обормоту какой-нибудь титул и поселить у себя в Германии на правах приживала при супруге. Хотя, успей он тогда выстрелить – и все было бы совершенно по-иному. За убийство людей, которым доверено говорить от моего имени, я мщу беспощадно, невзирая на лица и титулы. Что касается старой Греции, то, пока это «сокровище» служит там наследником престола, для меня эта страна прекращает свое существование. Для меня ее теперь просто нет. Восстановление отношений может последовать только в том случае, если нынешний король сделает своим наследником короля Понтийской Греции, а непутевого старшего сына навсегда отстранит от власти. Все равно ничего хорошего это семейство не ждет. Dixi! Быть посему.

24 сентября 1908 года. полдень, пролив Гибралтар, дальний броненосный рейдер «Измаил».