Владислав Власеч - «Не стояли звери около двери...»

В условиях жесткого партийно-комсомольского прессинга вряд ли были бы возможны и неформальные литературные семинары, в частности семинар под руководством Бориса Натановича Стругацкого. Можно только гадать, как сложились бы литературные судьбы молодых авторов, которые в нашей, состоявшейся реальности в них участвовали. Вполне возможно, что для многих из них писательская деятельность оказалась бы вообще невозможной или свелась только к работе «в стол».

Более того, «холодные идеологические ветры» не могли не ударить и по уже известным писателям-фантастам. Так, советские читатели никогда бы не увидели в опубликованном виде романы «Гадкие лебеди», «Хромая судьба», «Град обреченный», «Отягощенные злом» и многие другие произведения братьев Стругацких. Даже публикация третьей части трилогии о Максиме Каммерере «Волны гасят ветер» могла бы оказаться под вопросом, поскольку в романе фактически речь идет о появлении некоей «сверхрасы» в коммунистическом обществе. Сложности могли бы возникнуть и с переизданием уже ранее изданных произведений - в первую очередь это касается «Пикника на обочине», «Сказки о тройке», «Второго нашествия марсиан» и других. Не исключен и вариант, при котором при массированной травле братьев Стругацких фактически вынудили бы к эмиграции из СССР. Впрочем, этот вариант маловероятен: наученное в 70-х годах горьким опытом Александра Солженицына и других писателей-эмигрантов, советское руководство все-таки уяснило, что лучше иметь «зажатого и непечатного» автора внутри страны, чем свободно пишущего в зарубежье.

Никогда бы не были написаны и не увидели свет книги Кира Булычева «Заповедник для академиков», Сергея Снегова «Диктатор», Андрея Лазарчука и Михаила Успенского «Посмотри в глаза чудовищ», «Гиперборейская чума», «Марш Эккпезиастов», Вячеслава Рыбакова «Гравилет «Цесаревич», Василия Щепетнева «Марс, 1939» и многие другие. Более того, чтобы не «будировать вопрос о перспективах строительства коммунизма» в СССР вряд ли были бы переизданы «Час Быка» Ивана Ефремова, «Гость из бездны» и «Каллистяне» Георгия Мартынова, «Я вернусь через тысячу лет» Исая Давыдова и другие произведения советских писателей, в которых затрагивались бы перспективы будущего общества в стране Советов.

В условиях такого идеологического давления не могло быть и речи о публикациях большей части книг зарубежных авторов в Советском Союзе. Массовый советский читатель даже на рубеже двух тысячелетий так и не узнал бы имен многих талантливых фантастов из зарубежья.

Более того, обособленность СССР и стран социализма от остального мира могла бы привести к тому, что не возникла бы и глобальная всемирная сеть интернет. Вполне вероятно, что в социалистических странах был бы создан собственный «большой информаторий», но он бы существенно отличался от существующей «всемирной паутины» - в него вообще мог быть закрыт доступ частным лицам, либо такой доступ предоставлялся бы исключительно по разрешительной визе правоохранительных или партийно-комсомольских органов. Да и распространение персональных компьютеров могло быть строго нормировано. Очень вероятно, что в середине 90-х был бы создан советский аналог персонального компьютера, аппаратно и программно совершенно несовместимый с западными моделями. Еще более вероятно, что копировальная и множительная техника - в том числе, и обычные принтеры, - оказались бы под контролем различных «разрешительных органов».

Как следствие не возник бы ни советский интернет, ни советские социальные сети. Не было бы никаких библиотек в сети - кроме тех, которые были официально созданы в «большом информатории». При таком прессинге не состоялись бы как писатели многие нынешние авторы фантастической, приключенческой, детективной, исторической и многих других жанров литературы. Не появились бы ни «самиздатовские» авторы, ни блогеры. Зато пышным цветом бы цвели «литературные произведения» производственной, военно-патриотической, идеологически правильной и подслащенной бытовой направленности.

Допустим, что мир не скатился бы в пропасть ядерной войны, и советское руководство воздержалось бы от копирования «китайского пути к социализму» (а есть все основания считать, что сохранялась бы прежняя партийная линия борьбы с «маоизмом» и «китайским гегемонизмом»). Это значит, что к концу второго десятилетия двадцать первого века мы имели совершенно бы иную картину развития мировой цивилизации, чем та которую видим сегодня.

И вряд ли тот мир был бы лучше нынешнего.

2017 год

Шаттл-флайер бесшумно скользил в атмосфере, постепенно сбрасывая скорость и зарываясь в серое одеяло облаков.

- Мы разобьемся? - спросила Тань Жи Лин, зябко передернув плечами.

- Вряд ли, - ответил Георгий Милентьев и вздохнул. - Скорее всего, нас раздавит атмосферным давлением на высоте примерно от десяти до пяти километров.

- Хорошая перспектива, - Тань закрыла глаза, и расслаблено откинулась на спинку пилотского кресла. -Сколько у нас осталось времени?

Георгий быстро взглянул на циферблат механических часов на запястье левой руки, прикинул в уме и сказал:

- Минут двадцать пять - полчаса, не больше.

- И никаких жизнерадостных перспектив? - Тань снова открыла глаза и повернулась к пилоту.

- Ты же сама знаешь, - сразу построжел Милентьев и посмотрел ей в лицо. - Зачем спрашиваешь?

- Надежда умирает последней, - едва слышно произнесла биолог. - Так, кажется, у вас говорят?

Некоторое время они молчали, глядя в стекла носовых иллюминаторов, за которыми однообразной чередой скользили облака, похожие на посеревшую от пыли вату. Освещение за бортом было примерно такое же, как на Земле в пасмурный день. Сквозь прямоугольные окошки иллюминаторов - два в носовой части и пара по бокам, слева и справа, - света проникало совсем немного, и в пилотской кабине царил полумрак.

«Со стороны мы сейчас смотримся просто замечательно, - с иронией отметил Милентьев. - Чуть полноватый, белобрысый мужчина с круглой башкой и повышенной лопоухостью - что уж тут поделаешь? И стройная, изящная, черноволосая женщина со слегка удлиненным лицом и антрацитового цвета глазами... Квазимодо и принцесса из сказки... Инь и янь... А вместе - два смертника за полчаса до казни...»

- А если нас попробуют спасти с Базы? - робко поинтересовалась Тань. - Если Стелла уже подняла тревогу, и они успеют?

Милентьев снова воззрился на часы:

- Так... Связь пропала минут пятнадцать назад. Снижаться мы тоже стали почти сразу же...

Он наморщил лоб, соображая. База - «бублик» диаметром около двухсот метров, подвешенный на металлокерамических канатах к подбрюшью связки из десяти гигантских дирижаблей, - Стелла Уилсон в диспетчерском пункте у основания выступающей вниз центральной ступицы. На обзорных локаторах метка их флайера видна, как и прежде, но внезапно пропал радиосигнал. Стелла, разумеется, начнет вызывать замолкнувший шаттл на всех возможных каналах. Примерно через минуту «Умник» - бортовой компьютер -сообщит ей, что «борт 07» теряет скорость и снижается. Стелла Уилсон тотчас же даст сигнал тревоги. Конечно, командор Игорь Лосев откликнется немедленно. Положим еще минуту на объяснение ситуации и принятие решения. «Аварийная группа, на вылет!» Команда из четырех человек - Ясухиро Минамото, Максим Степаненко, Людвиг Джемиссон и Нгэбе Лубанга -собирается в шлюзовом отсеке, надевает скафандры, готовит оборудование к работе. Ребята - обученные и тренированные. Профессионалы. Значит, на все - про все полагаем примерно пятнадцать минут. Калькулируем: в общем, получается семнадцать минут. Старт двух шаттл-флайеров. Отход от базы, разгон. И плюс около получаса на полет в нашу сторону с одновременным снижением, - чтобы перехватить нашу замолкнувшую и падающую колымагу. Итого: чуть больше трех четвертей часа после пропажи сигнала. Так... А мы к тому времени будем на высоте...