Владимир Тимофеев - Боец с планеты Земля

— Думаешь, она там найдётся? — усомнился бывший штрафник.

— Мы её сами организуем, — поднял я указательный палец. — Но для этого нам понадобится тихое спокойное место. Хотя бы на пару месяцев. И это место, я знаю, на севере точно есть…

** *

С лошадью за прошедшие четверо суток я стал управляться существенно лучше. И даже приноровился сидеть в седле так, чтобы не натирать ноги и задницу. Паорэ, по крайней мере, меня похвалила. А вот Гасу и Нуне это, похоже, было по барабану. Они, вообще, вели себя как то странно. Словно бы задались целью поменьше замечать то, что вокруг, а друг друга в особенности. Гас ни разу не отдал Нуне ни одного указания напрямую и ничего ни разу не спрашивал, всё только через посредников — меня и Паорэ. Нуна тоже отчитывалась о сделанном только нам, а не Гасу, и разговаривала опять же лишь с нами, а вовсе не с тем, кого знала ещё по службе у господина Салватоса.

На третью ночь, когда мы с Паорэ решили на пару минуток передохнуть после очередной дозы секс-терапии, она вдруг поведала мне про Нуну, что та, мол, моего друга просто боится. Что раньше, когда она ещё была «парнем», Гас, единственный из окружения наместника, относился к ней хорошо и несколько раз даже заступился за неё перед другими «шершавыми». Но теперь, когда она опять стала девушкой, он просто перестал её замечать.

Над этими «невинными» откровениями я лишь посмеялся.

— Да что тут думать-то? Втюрилась она в него, вот и всё. Других свободных мужиков рядом нет, вот гормоны и заиграли. Быть пару лет вроде как пацаном, а потом — бац! — и обратно в девки, тут у любой, я думаю, крышу снесёт. Засиделась, короче, в девицах, вот её и колбасит. А он мужик видный, здоровый, не сволочной, как не запасть на такого?

— Так чего же тогда этот видный теряется? Глаз у него что ли нету?

— Может, и нету, я почём знаю?

— Ну, так сказал бы ему!

— А нахрена́?

— Как это нахрена?! Как это нахрена?! — возмутилась партнёрша, но развить это возмущение я ей не дал — обнял за талию, подтянул к себе, а дальше нам стало попросту пофиг на чьи-то дурацкие переживания, свои оказались и интересней, и ближе…

С Гасом по этому поводу не разговаривал. Действительно, нахрена? Сам разберётся, не маленький. А у меня и со «своей бабой» проблем выше крыши, и их надо как-то решать.

Во вторую ночь нашего путешествия-бегства мы трахались уже полтора часа, а не час, а в третью — два с половиной. Мало того, на следующий день нас обоих стало вдруг так крутить и вертеть, что я даже попросил Гаса, чтобы сегодня он позволил Паорэ возглавлять кавалькаду (местную географию она знала не хуже него), а меня поставил в конец — замыкающим. Ибо иначе, как только я бросал взгляд на развратницу, у меня сразу же начинался дикий стояк, а она, увидев меня, тут же начинала томно дышать, закатывать глазки и нервно ёрзать в седле.

В течение дня мы, как правило, делали три перегона: четыре часа верхом, потом час-полтора на отдых, снова четыре часа верхом, опять отдых и дальше уже едем до темноты. Так вот, после третьей ночи уже на первом привале я и Паорэ, вместо того чтобы отдыхать, отправились в лес и минут сорок предавались там самому разнузданному разврату. На следующей стоянке разврат длился в полтора раза дольше, а ночью… Ох, что было у нас ночью, вообще никакому описанию не поддаётся. И ведь, что самое любопытное, желание только росло, хотя по идее у всякой нормальной парочки при таком темпе оно должно, наоборот, угасать, и оба партнёра уже должны надоесть друг другу до чёртиков. Однако нет. Чем дольше мы трахались, тем сильней распалялись. Всё в чётком соответствии с «теорией барьерного резонанса», выдвинутой Паорэ в самую первую ночь.

— Любой, кто попал на Флору с барьерной планеты, — сказала она тогда, — получает развитие разных важных особенностей. А двое могут даже усилить друг друга до резонанса…

Вот мы, получается, и усилились. Причём, усилились так, что просто не знали, куда деваться.

Решение отыскалось на следующее утро. Партнёрша сходила куда-то в лес и набрала там мешок какой-то травы. Потом сварила отвар и заставила меня выпить целую кружку, а потом и сама приложилась, сказав, что это особое седативное средство и в «Сладком приюте» она принимала его регулярно, типа, чтобы самой к клиентам не приставать.

Нуна и Гас следили за нашими «страданиями» с большим интересом, но, к счастью, ни о чём не расспрашивали. А может быть, и расспрашивали, но не меня, а Паорэ, и что уж она им наговорила, бог весть. В любом случае, средство подействовало. В течение всего дня на «свою бабу» я уже не кидался, она на меня тоже, а ночью… хм… ночью всё тоже прошло спокойно: понаслаждались часок и тихо расстались, умиротворённые и довольные. У меня даже появилось время, чтобы опять прокрутить в голове ту часть разговора, где бывшая шлюха рассказывала о своём прежнем житье-бытье…

Странно, но свою родную планету Паорэ называла просто «планета», или «моя планета», «наша планета». Видимо, это были обычные «трудности перевода», ведь нашу Землю мы тоже всегда называем просто Землёй, не всякий инопланетянин сумеет сразу понять, что это слово обозначает.

— У нас на планете всё немного не так, как везде. Самое главное отличие — физиология. Не знаю, наверное, это из-за барьера, но у всех наших женщин вероятность зачать ребёнка случайно, от произвольно выбранного мужчины составляет менее одной тысячной…

Вот честно скажу, таких слов, такой грамотно построенной речи я от неё не ожидал. Наверное, поэтому и поверил ей, что не врёт и она действительно, как и я, «попаданка».

— На самом деле, мы не такие уж и провинциалы. Знаем, что во Вселенной есть и людские империи, и анархии, и тирании, и всякие межгосударственные сообщества, но вот что действительно интересно — это то, что везде, на любой планете, даже самая случайная связь между мужчиной и женщиной легко приводит к беременности.

— А разве у вас по-другому? — спросил я тогда.

— Да, по-другому. Совсем по-другому. У нас каждая женщина должна перепробовать много-много мужчин, чтобы найти того, кто подходит. Обычно раз в десять-пятнадцать дней у неё появляется невыносимая физиологическая потребность в сексе. Ни один мужчина, если он ещё в продуктивном возрасте, не имеет права ей отказать. За этот день у женщины происходит, как правило, по два-три десятка спариваний.

— А потом?

— А потом она смотрит, получилось зачать или нет? И если нет, то всё повторяется. Одним при этом везёт, у них получается быстро. Другим нет, и они ждут свою половинку годами. И если потом рождается мальчик, поиск возобновляется.

— А если девочка?

— А если девочка, то у родившей повышенные потребности в сексе полностью пропадают.