Юрий Валин - Мамалыжный десант

Судьба Будапешта продолжала решаться к западу от города. У Секешфехервара противник безостановочно атаковал крупными бронетанковыми силами.

Писем было аж три: два из Плешки и одно от тылового, но отнюдь не бездельничающего лейтенанта Васи. Стефэ рассказывала о домашних делах и успехах Тимофеевича, готовящегося первый раз в жизни встретить Новый год, ну и всякое прочее, домашнее. На листочке имелась и обведенная карандашом пятерня младшего Лавренко – действительно вырос, да еще вертелся, когда запечатлевали. Вася писал об окончании всяких следственных мероприятий – естественно, иносказательными намеками, передавал приветы от недолгих сослуживцев (особенно от Ангелины Марковны) и уже прямым текстом намекал что если что, то «ждут на продолжение службы, звание и жилье будет». Это были хорошие письма, в самый раз, чтобы человеку на фронте настроение поднять. Но одного Тимофей не понял. Стефэ восторгалась полученными посылками: «все замечательное, а за мануфактуру и папиросы родители отдельный поклон шлют, рады безмерно. И мыло просто чудо чудное!».

Тимофей в недоумении уточнил у бойцов: может, их домашние тоже из какого фонда помощи фронтовикам посылки получают? Сапер Николай сказал, что у него точно ничего не получают и вообще дома довольно хреново: немец туда хоть и не дошел, но живется так себе. Жора рассказал, что по слухам, посылки с трофеями домой посылать всем разрешено, но нужен специальный талон-квитанция, а их от командования фиг дождешься. Может, когда на переформирование отведут…

– Что ты, Тима, удивляешься? Может, из фонда, а может, американские граждане решили семье героя-сержанта помочь, мало ли как бывает, – рассудительно заметил Сергеев, зашивающий подкладку порвавшегося кармана. – Главное, помогают, а не наоборот. Ну и дома у тебя все хорошо. Вон Сашка-дурак, домой вообще не пишет, говорит, «если убьют, так чего нервы мотать, а живой останусь, лично приеду». Ты бы, Тима, на него воздействовал по комсомольской линии, и просто по товарищеской. У него, у дубины, мать одна, на старшего сына похоронку еще в 42-м получила.

Бойцы осудили дурного шофера, Тимофей пообещал мозги человеку сразу после операции вправить. Выход на объект намечался под утро, все слегка нервничали.

Начали ставить задачу. Карта сегодня была открыто пришпилена к стене конторы, старший лейтенант Земляков выглядел официальным и сосредоточенным, показывал карандашом-указкой:

…– Таким образом, маршрут движения нам ясен. После выхода на исходную, водители отводят транспорт и ждут сигнала. Примерно в этих домах – вот длинный, четырехэтажный – там располагается КП полка, они в курсе. Основная часть опергруппы движется сюда – это завод. Мадьярское название и формальное подчинение завода значения не имеет – оно фальшивое. Завод настоящий, делает всякие несерийные штуковины из дюраля и иных легких сплавов, работал до последних дней, пока продукцию могли вывозить. На данный момент предприятие не взорвано и не разрушено. Наша основная задача – проникнуть в конструкторское бюро и изъять интересующую командование документацию. Что именно нужно брать – укажет товарищ капитан.

– Документы и чертежи чрезвычайной важности, – подчеркнул капитан Жор. – Есть подозрение, что этот архив может погибнуть: сгореть или еще как-то его уничтожат. Работать предстоит быстро, если найдем что намечено, срочно загоняем машину в заводской двор и загружаем.

– Работать будем двумя машинами, это не тот момент, чтобы технику жалеть, – продолжил Земляков. – Задача саперов проверить зону работ на предмет мин, потом подготовить подъезд техники. На первом этапе помогут полковые саперы – договоренность есть – ворота и подъезд они осмотрят. На заводе работаем уже сами, малыми силами.

Сапер Николай кашлянул:

– Вопрос можно?

– Само собой, для этого и обсуждаем, – пояснил Земляков.

– А там что, серьезно заминировано? Или охрана эсэсовская? Я к тому, что завод-то не особо большой. Чего там этакого, если по карте: три цеха, заводоуправление, да склады или что-то вроде них, – показал на карту сапер.

– Это он на плане небольшим кажется. Этажи вниз идут, – пояснил старший лейтенант. – Насчет минирования сведений нет. Собственно штурм в нашу задачу не входит. Выбивать противника будет стрелковый батальон – мы у них гостили, взаимодействие наладили, комбат с опытом, бойцов у него не густо, но толковые, артиллерийской поддержки хватает. Собственно сами заводские строения в узел обороны фрицев включены лишь краем – вот здесь и здесь они крепко держатся. Мы идем сразу за нашей пехотой, в бой не ввязываемся, как с угла завода фрицев выбьют, сразу занимаемся делом. Полноценной обороны на самом заводе быть не должно. Может, кто-то случайный из немцев или салашистов задержится, этого исключать нельзя. Так что осторожно, но быстро, спускаемся вниз и ищем.

– А сколько же там этажей? – не без тревоги поинтересовался Жора.

– Сведений нет. Но вряд ли больше трех «в минус». Река недалеко, затапливала бы, – пояснил Земляков. – Саперы и боевое прикрытие – это старший лейтенант Иванов и сержант Лавренко – обеспечивают проход, на месте выставляют охрану и наблюдение. Далее товарищ капитан, товарищ Лабодской, ну и я, работаем. Да, все присматриваем за Егором Дмитриевичем – он все же большого опыта штурмовых и следственных действий не имеет.

Переводчик закряхтел:

– Верно. Вот возраст я имею. Но постараюсь соответствовать.

– Все постараемся, – Земляков взглянул на сержанта. – Тима, противогазы, каски, наколенники и кирасы в обязательном порядке. Не растеряли имущество?

– Все готово, – заверил Тимофей.

– Не забываем надевать и иметь при себе. Смысл в этом есть. Водителей тоже касается.

– Я, если в каске, головой в кабине упираюсь, – попытался отвертеться Сашка.

– Перетерпишь, – однозначно сообщил Земляков. – Там не сто верст ехать. Но бронетранспортер нам не выделили, приходится личными панцирями обходиться. Инструктора политотдела у нас тоже нет, потому говорю кратко и лаконично: товарищи, это ответственный момент. Родина на нас очень надеется.

Тимофей вышел раздавать дополнительное снаряжение. Последние слова старшего лейтенанта внезапно произвели впечатление. Если уж Земляков так формулирует… Не в привычках старлея впустую комиссарить, это все бойцы знают.

Лишнее имущество с машин было снято – еще накануне сдали в штаб связи под опечатанное хранение. На улице было темно, стоял морозец, похрустывал свежий снег под сапогами, от капотов заведенных машин шло тепло. Отягощенные не очень привычными кирасами-жилетами, саперы загружали свое минно-противоминное хозяйство.