Юрий Валин - Мамалыжный десант

Тимофей кивнул и обратился к румыну в чистой форме:

– Господин старший сержант, вы из какого полка?

Странно, но оказалось, что в массе своей румынская пехота пахнет иначе. Не по-советски и вообще чуждо. Раньше боец Лавренко как-то не замечал разности национальных запахов. Впрочем, и нюхать пленных в батальонных количествах раньше не приходилось…

Часа через два выяснилось, что пленных становится всё больше, а майора Бэлашэ никто не знает. Разговаривали румыны с пытливым рядовым Лавренко довольно охотно, даже с некоторым подобострастием, поскольку принимали за переводчика штабного отдела военнопленных. Но как не крути, не знали солдаты указанного полка того самого майора Бэлашэ. И это было странно: если бы хотели скрыть, говорили бы разное, вроде «да, был, но куда делся, не знаем» или в «клочки разорвало во время русской артподготовки». Ту артподготовку почти все румыны упоминали – большое впечатление произвела на противника, даже не попавшие под обстрел солдаты ужасались. Вторым вопросом у румын шло «что с нами теперь будет?».

Особой вражды и ненависти Тимофей к пленным не ощущал, они вроде бы тоже. Кончилась для этих солдат война, ну и хрен с ней. Это правильно, но в целом-то ничего утешительного.

…– Майор Бэлашэ? Не слышал, господин гвардеец. В нашем полку таких не было, – заверил очередной старшина-артиллерист. – Я всех полковых офицеров знаю. И в нашей дивизии такого майора нет. Я служу в этой дивизии с тридцать восьмого года, господин гвардеец. Мне скрывать нечего, я не наци, не кузист [12] Кузисты – крайняя правая профашистская национал-христианская партия, сторонников которой в Румынии именовали по имени партийного идеолога – профессора политэкономии Ясского Университета Александру Куза. . Куда нас отправят, господин гвардеец? В Сибирь?

– То командование будет решать, но в Сибирь это вряд ли. Всех вас туда возить очень накладно выйдет, – мрачно объяснил Тимофей. – Хорошо, господин старшина, будьте здоровы, спасибо за сигарету.

Сигаретами, котелками и шинелями румыны запаслись с лихвой – подготовка к плену у них была поставлена неплохо. На аккуратных рядовых представителей СМЕРШ пленные посматривали с уважением, вот на “местных” конвойных пехотинцев косились с удивлением и даже некоторым ужасом – выглядела наша «махра» истинно по траншейному – максимальной степени ободранности.

– И что эти мамалыжники? – с тоской спросил Андрюха. – Всё тоже твердят?

– Не знают они Бэлашэ. Черт их поймет, не могли же все сговориться.

– Вот и я говорю – не могли! – обрадовался шофер. – Пойдем, Тимка, начальству доложим. Что-то тут напутано с этим майором. Кто-то нас дезинформировал, вот!

Андрюха был известный болтун, но тут, похоже, был прав.

– Двигаем к штабу, по пути еще уточним, – решил боец Лавренко.

Уточнить ничего особо не получилось – румыны начали обустраиваться, майоров вспоминать не жаждали, больше спрашивали «будут ли пленных кормить?» Дело было плохо: видимо, рядовой Лавренко доверия старшего лейтенанта совершенно не оправдывал. Да и как тут нормально расспросишь в толпе? Несколько раз Тимофей перехватывал недобрые взгляды в спину. Имелись тут враги упорные, истинно фашистские. Тот вон сидит, а шинель рядового явно с чужого плеча. Такими бы всерьез заняться, хотя вряд ли эти гады именно по поводу майора Бэлашэ что-то знают.

Взгляды в спину порядком нервировали, а тут еще обнаружилось, что какой-то мордатый старшина-аджюдан [13] Старшина-аджюдан – унтер-офицерское звание румынской армии, промежуточное между главным старшиной и младшим лейтенантом. вроде как случайно двигается сквозь толпу параллельно, но не подходит. И кто знает, что у него в мешке: по объему там автомат и дюжину гранат запросто можно припрятать. Хотя, скорее, продуктами запасся – вон банки выпирают.

Тимофей резко свернул, едва не снес раззяву-Андрея, и встал перед упитанным аджюданом:

– Что-то сказать хотите, господин старшина?

– А… господин гвардеец, я хотел узнать насчет обеда, – мордатый усиленно дергал глазом.

Боится своих, ловкач.

– Пойдемте с нами, спросите у повара, – сказал Тимофей.

Пошли между солдат, Андрюха, бормоча нехорошее, шел сзади.

– Я служил в …, – заговорщицким шепотом сообщил аджюдан, – и много знаю по долгу службы.

Тимофей кивнул – в каком подразделении служил ушлый старшина было не совсем понятно – что-то финансово-бухгалтерское, но нюансов армейского румынского языка боец Лавренко не знал.

…– Накануне этого ужаса, – продолжал шептать жутко осведомленный румын, – поступил приказ принять на… (вновь непонятное слово, какой-то вид довольствия, очевидно) – двух прикомандированных офицеров, один из них значился майором Бэлашэ. Я очень хорошо запомнил эту фамилию, господин гвардеец.

– Это вы правильно сделали, что запомнили. И куда девался этот майор? – затаив дыхание, спросил Тимофей.

– Но он же не успел доехать до штаба дивизии! Русские слишком быстро наступали.

– Да, вот с этим наши погорячились, нужно было дождаться прибытия. Пойдемте, аджюдан, повторите нашему командованию.

– А, господин гвардеец…

– Вам зачтется! – заверил Тимофей.

Навстречу, порыкивая на пленных, пробивался сержант Торчок – румыны немедля давали дорогу. Выглядел Павло Захарович весьма сердитым.

– Отож ищу вас, ищу. Велено немедля собраться…

– Мы нашли аджюдана, он о том майоре знает.

– Що вы нашли? – удивился сержант. – Ну, все одно, швыдче давайте.

Старший лейтенант Земляков ждал у машины и пил что-то из красивого стакана:

– Собираемся. Нет здесь этого поганого майора. Накладка вышла.

– Вот и аджюдан говорит – не успел доехать тот майор.

– Точно, не успел, – Земляков сунул стакан шоферу и нацелил взгляд поверх окуляров очков на вздрогнувшего румына. – Ну-ка…

Тимофей переводил. Как оказалось, командир группы умел ставить вопросы по существу и недурно знал структуру румынских штабов. Вытянувшийся «во фрунт» старшина-аджюдан отвечал и ел глазами начальства. Земляков на миг прервал допрос и неожиданно попросил у подчиненных закурить. Удивленный Тимофей свернул цигарку, дал прикурить. Тут командир едва слышно шепнул:

– Тут внимательнее, Лавренко. Откуда был командирован майор Бэлашэ – это самое важное. Если почуешь, что юлит аджюдан, или для собственной значимости привирает – сразу дай знать.

– Понял.

Румын короткого разговора, видимо, не слышал – сержант Торчок очень вовремя взялся втолковывать пленному, что у Антонеску шансов на победу вообще не имелось. Продолжили допрос по существу. Пленный весьма уверенно сообщил, что майора переводили из Второй отдельной саперно-крепостной роты.