Михаил Ланцов - Сирота

– Быстрее бы это все закончилось, – тихо буркнул Андрейка, выходя из корчмы.

Устинка и Егорка, покачиваясь с осоловелым видом шли за ним. А новые знакомые остались спать на столе. Андрейке очень хотелось грамотку «подрезать», так как она не была именной, и в чем-то походила на ту, которую кардинал Ришилье написал миледи. Но… не решился.

– Хозяин, ик… – подал голос Устинка. – Негоже их так бросать.

– Да, хозяин, – кивнул Егорка, едва стоя на ногах. – Вместе пришли. Вместе – ушли.

Андрейка вознес глаза к небу и тихо прошептал:

– За что?

Ведь эти двое были полностью правы. Негоже было новых знакомцев бросать. А то, не ровен час, ограбят. И подумают они на него. Ну а кто еще? Кого они последний раз видели?

После чего он тяжело вздохнул и вернувшись со своими холопами к столу начал взгромождать эти упившиеся тела на ноги. Вскоре хозяин корчмы вошел в их положение и выделил слуг. За полушку. Чтобы помогли их довести до подворья воеводы, у которого те встали на постой.

Получалось плохо и медленно.

Свежий воздух подействовал на пьяных гостей ободряюще. А вот Андрейку потихоньку смаривало. Он хоть и старался быть предельно аккуратным и по возможности пропускать и уклоняться от возлияния, но все равно ведь принял. И это начало аукаться. Организм-то его был молодым и не закаленным в попойках. Так что на полпути они сравнялись в состоянии и осели на каком-то бревне. А потом послали одного из слуг корчмаря за добавкой. А сами…

Ну что нужно пьяным людям? Правильно. Спеть да сплясать. Для плясок они уже были явно не в той кондиции. А вот спеть хотелось. Они пока еще держались в том состоянии, при котором можно хоть на сцену, хоть куда. Ну и затянули…

Ни одной из тех песен, что пел Алексей со товарищами Андрейка не знал. Так что подпевал как мог. Невпопад, в основном, но это было нормально для пьяной компании. И так длилось ровно до того момента, пока, в одну из долгих пауз не затянул знакомое ему по прошлой жизни [74] В этом месте могла бы быть вставка строчек из песни, если бы отдельные читатели так не возмущались подобными вещами. …

– Что же я творю? – тихо пробормотал парень. И заснул, падая куда-то назад…

1553 год, 27 мая, Тула

После той попойки совершенно стихийной, Андрейка на день выпал в озимые. С непривычки. И смог отойти, начав действовать, только через день.

Ох! Сколько раз за ту лежку с головной болью он себя ругал! За несдержанность. За неосторожность. И так далее. Но гормоны, которые у его тела чуть ли не из ушей лились, раз за разом портили ему жизнь. Ибо накладывались на в целом непривычную обстановку и модель отношений, усугубляя косяки и промахи.

Что хотел Андрей, когда отправлялся в прошлое? Жить. Просто попробовать прожить жизнь если и не в XXI веке, то в другом. Ведь там, в будущем он должен был умереть молодым.

Посему, отправляясь в прошлое, ставил перед собой вполне прозаические цели. Поначалу выжить, несмотря ни на что. Потом легализоваться, постаравшись занять как можно более выгодное социальное положение. А потом просто жить.

Никакого спасения Отечества. Никаких «советов Сталину» томным голосом по ночам. Никаких желаний совершать научно-техническую революцию в отдельно взятом селе. Нет. Ничего подобного. Он просто хотел жизнь прожить, а не тот огрызок, что ему «нарезала» судьба в XXI веке.

Конечно, парень готовился. Крепко готовился. И, в принципе, мог на уши поднять всю местную ойкумену, опираясь на свои знания и навыки. Но не хотел. Он с первого дня пытался быть как все, старался слиться с ландшафтом. Однако получалось не очень. Он крался по городу, как слон по посудной лавке, одетый в камуфляжные штаны да гимнастерку.

Как он переживал… ох как он переживал из-за того, что так «спалился» перед человеком царя. Петь песни из будущего – плохая затея. Очень. Понятно, что священная обязанность настоящего «попаданца» перепеть у костра песни Высоцкого, изобрести промежуточную стрелу и поставить на шишак командирскую башенку. Но он к этому ничуть не стремился…

Впрочем, судя по всему, кривая судьбы его вела совсем не туда, куда он хотел.

– Как жизнь молодая? – спросил Андрейка, подойдя к Петру Рябому, что подвизался на паперти у храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Туле. Это был тот самый человек, о котором говаривал дядька Кондрат и отец Афанасий тогда, осенью.

– Старею потихоньку, – нашелся Петр Рябой, ответив почти без задержки. – А тебе чего, мил человек?

– Да дело к тебе есть.

– Дело есть, да нечего есть. – отметил Рябой и протянул руку.

Парень усмехнулся и кинул ему полушку.

– Слухаю тебя со всем вниманием, – поймав монетку произнес Петр.

– Хочу я послушать историю о твоей жизни. Сам понимаешь – болтают всякое.

– А почто тебе?

– Мне человечек нужен, с которым на сабельках можно упражняться.

– Стар я уже.

– А напрягся так, словно бежать собрался.

– А коли и так, то что?

– Я тебе не враг. И мне плевать на твои былые прегрешения. Сам в дерьме по уши. Да, думаю, ты слышал. Так ведь?

– Только глухой в Туле о тебе не слышал. Нашумел ты знатно.

– И толи еще будет… Веришь – хотел жить тихо, как все, не выделяясь. А что выходит? Ничего хорошего.

– Ну отчего же? Ты жив – уже неплохо.

– Вот для того, чтобы и дальше быть живым мне и нужны люди. А кого взять? Да так, чтобы к ним доверие иметь. Все себе на уме. Все обмануть норовят.

– А ко мне зачем тогда пришел? Решил нищих с паперти набрать себе в услужение? Не боишься, что засмеют?

– Это ты сейчас нищий. Я-то вижу, что нет-нет, да осанка проскальзывает. Сказывают, что ты послужильцем был. Но мню – не так это. Чего натворил? Ищет кто?

Петр пристально посмотрел Андрейке в глаза. Совсем другим взглядом, чем минуту назад. Холодным, жестким и чуть испуганным. Скорее даже взволнованным, чем испуганным.

– Не бойся, – махнул парень. – Мне тебя выдавать не с руки. Да и какая в том выгода? Мне люди нужны. Вот и хочу понять, подойдешь ты мне или нет?

– А если не подойду?

– То я дам тебе копейку и пойду дальше. Болтать я не стану в любом случае. Но если ты пригодишься, то с собой в поместье заберу и к делу приставлю. Все лучше жить при деле, чем вот так.

– Ты говоришь путано.

– Я делаю тебе предложение.

– Нищему? – усмехнулся Петр.

– Я много за тобой наблюдал. Не знаю, почему ты тут сидишь. Но ты такой же нищий, какой из меня тополь.

– Отстань. – покачав головой произнес Петр и протянул ему полушку обратно. – Я хочу тихо дожить свой век.

– А может ты хочешь снова сесть в седло?

– Иди к черту!

– Ну смотри сам, – усмехнулся Андрейка. И ушел. Уронив на землю монетку, так ее и не приняв назад.

Но недалеко ушел. Просто дотопал до подворья отца Афанасия и сел у его дома на лавочку. Прикрыл глаза и задремал… или, во всяком случае, сделал вид, что это сделал.