Андрей Булычев - Унтер Лёшка

Солдаты, завидев своего любимого командира, бросившегося в самую гущу сражения, пришли в себя и начали строиться плечом к плечу, рядами.

Турецкое командование допустило явную оплошность, не поддержав вовремя такое удачное нападение янычар. Русский же командующий, восстановив порядок и погасив панику в каре Племянникова, приказал всей своей коннице, находящейся у него в личном резерве, ударить разом по турецкой пехоте. Конные полки Салтыкова и Долгорукова сходу врубились в порядки янычар. Солдаты каре Племянникова, обозлённые произошедшим только что с ними конфузом, тоже яростно ударили в штыки. Отборная турецкая пехота дрогнула и побежала вспять. Русские кирасиры, казаки и карабинеры рубили бегущих, тщетно пытавшихся найти спасение в окопах. А за ними в атаку бросились егеря, которыми в этом сражении командовал молодой офицер Михаил Илларионович Кутузов, отличившийся в этом сражении и произведённый в секунд-майоры. Два ранее потерянных русских знамени были обратно отбиты. Турки оставили укрепления, а увидев, что им в тыл заходит дивизия Репнина, под её фланговым огнём обратились всей своей массой в паническое бегство.

По утверждению русского военного историка А.Н. Петрова, Иваззаде Халил-паша с саблей в руке пытался остановить бегущих, но все его горячие слова и угрозы пропадали даром. Увещевания великого визиря продолжить бой во имя пророка Муххамеда и великого султана Мустафы III также не имели никакого успеха. Охваченные паникой османские воины кричали в ответ Халил-паше: «Нет сил сбить русских, которые поражают нас огнём, как молнией». Находящийся в авангарде османского войска Мустафа-паша рубил отступающим солдатам уши и носы, но и это средство не смогло прекратить беспорядочное бегство турок.

Лёшка бежал вместе с сотнями егерей и охотников за отступающими, а за их спинами слышался мерный топот полковых и дивизионных колонн.

– Быстрее, ещё быстрее, нельзя дать османам зацепиться за какое-нибудь укрепление.

Чуть отстав от него, следом бежали Тимофей и два их егеря. Перемахнув через последний окоп ретраншемента и взобравшись на вал Лёшка увидел панорамную картину бегства всего вражеского войска. Он, как только мог, старался быстрее перезарядить штуцер, оглядываясь вокруг. Вдруг среди бегущих мелькнула знакомая крупная фигура в жёлтом халате с развевающимися страусовыми перьями на шапке. Рядом с ним бежало сбитой группой несколько воинов, как видно, из свиты здоровяка, и у одного из них в руках было знамя.

Пуля забита в стволе штуцера до упора, Лёшка оглянулся на своих тяжело дышащих и уже перезарядивших фузеи товарищей, протянул руку в сторону убегающих со знаменем и крикнул:

– Братцы, отомстим этим за Архипа?!

Стрелки присмотрелись в ту сторону, куда указывал Лёшка, и в их глазах мелькнуло понимание.

– Вот зараза, уходит ведь! – сплюнул Тимофей и первым рванул вдогонку за убегающими.

– Ух-х, ух-х, ух-х, – Лёшка глубоко вдыхал и выдыхал воздух, насыщая лёгкие кислородом на бегу. Уже недалеко виднелись камыши Кагульского лимана. Сейчас эта группа туда рванет, и ищи её потом среди этих густых зарослей! Он с разбега упал на колено и прицелился в «золотохалатного». Выстрел в ружье с кремнёвым замком значительно отличается от выстрела оружия XXI века. Расстояние было небольшое, где-то около ста шагов, но и эти полторы-две секунды, от нажатия на спусковой крючок, удара курка с кремнем по огниву, воспламенения порохового заряда на полке и основного заряда в стволе и, собственно, до подлёта пули к цели, подарили здоровяку жизнь. Он чуть-чуть отклонился в сторону. и штуцерная пуля, предназначенная ему, ударила знаменосца в спину. Того швырнуло вперёд, а здоровяк, споткнувшись о его тело, полетел кубарем на землю. Бах! Бах! Бах! – раздались хлопки фузей, и ещё пара человек свиты не добежали до камышей. Здоровяк поднялся, с трудом опираясь на левую ногу, и повелительно закричал в сторону своих убегающих в камыши янычар.

Трое остались верны своему господину, и, пока двое подхватывали здоровяка, третий, самый высокий и воинственный, вращая ятаганом, ринулся на подбегающего первым Лёшку. Бах! Бах! – Егоров разрядил оба своих пистолета с десяти шагов. Одна из двух пуль ударила янычара в плечо, заставив его выпустить ятаган из рук и взвыть от боли.

– Стоять! – зарычал Алексей, выхватывая шпагу.

– Стоять! – повторил Карпыч, одевая плоский клинкообразный штык на свою егерскую фузею.

Здоровяк что-то прокричал своим подручным, и те, как-то разом обмякнув, опустили его на землю и сами сели на корточки рядом с ним.

Тимофей с выкаченными из орбит бешенными глазами надвигался на сидящую троицу.

– Да я вас прямо здесь переколю, вот на этом вот самом месте! – орал он, сжимая свою мушкетёрскую фузею с трехгранным штыком. – За Архипа! За всех наших солдат, гады!

– Отставить, Тимофей! – рявкнул Лёшка.

– Остынь, Тимоха! – крикнул ему Карпыч, но солдата было уже не унять. Ещё секунда, другая и он бы действительно переколол всех трёх пленных.

Кулак пронёсся над головой инстинктивно присевшего Алексея, сбивая с него шляпу. Вот ещё один удар разъярённого солдата, пытавшегося ударить своего сержанта с размаха. Лёшка перехватил его бьющую правую руку своей левой, одновременно пробивая ему коленом «по причиндалам», и, выбив фузею, бросил через плечо на землю. Тимоха согнулся и взвыл.

– Ай-ай-ай! – закатил глаза здоровяк. – Зашем на свой зембилджи (унтер-офицер) кидаться? – и зацокал языком.

– По-русски, значит, разумеешь? – зло прищурился Лёшка. – Так знай, ещё слово без моего разрешения вякнешь, я тебя тут же, на этом вот самом месте лично пристрелю! – и сплюнул на землю.

– Всё, успокоился? – и он навис над лежащим мушкетёром.

– Да-а – протянул со стоном Тимоха.

– Тогда потихоньку вставай, давай, и на пятках потом попрыгай как следует, помогает, я сам это по себе знаю.

– Помоги ему, Макарыч! – и капрал егерь согласно кивнул головой.

«Во-от, один раз неслуху по яйцам дал и сразу же авторитет появился», – зо злой усмешкой подумал про себя Лёшка.

– Карпыч, ты уже перезарядился, я гляжу, тогда страхуй, приглядывай вот эту парочку! – и он демонстративно взведя курок на штуцере, вплотную подошёл к здоровяку. – Ну а теперь говори, кто ты такой и для чего я должен оставить тебя сейчас в живых? – и глубоко взглянул ему в разом забегавшие от страха глазки.

– Меня убить нет! – замотал тот головой и ударил себя в грудь, – Большой бакшиш – деньга тебе дадут. Я чорбаджи оджака (командир полка янычар) Исмаил. Он мой байракдар (знаменосец), – и полковник кивнул на лежащего у знамени убитого. – Он – чорваджи-баши (командир орты – роты), – и кивнул на сидящего неподалёку и постанывающего раненого.