Андрей Булычев - Унтер Лёшка

Турки же продолжали отчаянно сопротивляться. Они надеялись, что великий визирь и крымский хан со своим 150-тысячным войском разобьёт первую армию Румянцева и потом выручит Бендеры. Однако эти надежды были развеяны, когда 25 июля во вторую армию Панина пришла весть о разгроме турецких войск при Кагуле. На виду у неприятеля русские торжественно отметили эту победу, а вечером они обстреляли крепость из всех орудий.

30 июля осаждающими была заложена третья параллель. Ночью османы сделали сильную вылазку и напали на работающих в ней сапёров. Сильный картечный и ружейный огонь их не остановил, тогда гренадерские батальоны под барабанный бой ударили в штыки и отбросили врага в крепость.

Батальон Кутузова после двухдневного отдыха был поставлен на охрану сапёров, проводивших подземные минные работы, целью которых было взорвать вражеские укрепления. Турки при этом вели свои контрминные работы, но пока что неудачно. Пошли дожди, замедлившие все работы. Они заставляли постоянно поправлять уже сделанное и всё укреплять. Боевая активность под Бендерами значительно снизилась.

Лёшка стоял среди наваленных ивовых плетней на валу, накрывшись с головой епанчой, и прижимал к себе свой дорогой штуцер. Дождь шёл уже третий день, и раскисшая глина облепила сапоги, сделав ноги пудовыми. Нести свою сторожевую вахту у внешней параллели нужно было ещё часа три, затем их должен был сменить первый плутонг Сорокина, а ему со своими людьми предстояло поискать сухое место для отдыха и приготовления пищи.

Вот уже две недели егеря стояли на охране инженерных работ, защищая своих сапёров от нападений осаждённых. Больших баталий за всё это время не было, так, отбили пару небольших вылазок и сами в ответ наскок сделали, показывая врагу, что не дремлют и держат свой порох в ружьях сухим. Воевать в такой грязи было тяжело и тоскливо. Да и вообще вся эта осада затягивалась, и было ясно, что если они не успеют взять крепость до затяжных осенних дождей, то армии здесь придётся всё бросить и потом уйти на зимние квартиры, как говорится, «несолоно хлебавши». Столько трудов и жертв в этом случае будут напрасны, ну а турки в таком случае непременно запишут себе победу в обороне Бендер…

Вечерело. Из траншеи выбрался десяток облепленных с головы до ног грязью сапёров, а на смену им в глубокие минные ходы спускалась уже очередная рабочая вахта.

– Э-эх, скорее бы сушь настала, если непогода не прекратится, то все труды здесь наши напрасными будут, – с тоской в голосе высказал свою кручину Лёшке чумазый сапёрный капрал. Он вылезал из минного хода самым последним и теперь обмывал своё грязное лицо из лужи.

– Обваливается там всё у вас? – глядя с сочувствием на бедолагу сапёра, спросил Лёшка.

– Да, плывёт всё, удержу просто нет! – ответил с горечью сапёр. – Мы-то ходы укрепляем, подпираем их там брёвнами да распорками, а они всё сыплются, у меня вон двух ребят завалило намедни, один так и задохнулся насмерть. Если и завтра так дождь лить не перестанет, то считай, что всё заново начинать придётся, ладно хоть пороха в ходы ещё не натащили, а то бы весь там за эти дни засырел.

В это время в стороне османского вала вдруг мелькнули тени, громко заорал Потап, и затем грохнуло несколько фузейных выстрелов.

– Никак вылазка! – всполошился сапёр и схватился за здоровый кол.

– Тревога! – что есть мочи заорал Лёшка и крикнул Игнату: – Быстро в наше расположение беги, поднимай ребят, кричи: османы большими силами с валов наступают! – а сам сбросил епанчу прямо в грязь и прицелился в голосящего визгливым голосом турка, призывающего своих воинов быстрее карабкаться к русским на вал.

Щёлк! – щёлкнул кремень курка, выбивая искры об огниво, но выстрела не было – осечка! Лёшка взвёл курок снова и снова выжал спуск – всё было безрезультатно. Как бы он ни старался беречь оружие от сырости, но, видно, порох на полке всё-таки уже отсырел, и теперь нужно было время для перезарядки, а его-то как раз таки сейчас и не было. Первый десяток турецких воинов уже карабкался вверх по валу. Алексей выхватил оба пистолета и разрядил их в толпящихся внизу. Бабах, бабах! – оба пистоля отработали как положено, а внизу заорали и завыли. Лёшка схватился за шпагу и отбил удар сабли первого выскакивающего наверх турка. Хлоп! – и пришедший ему на помощь сапёр свалил противника прямо в ров ударом огромной деревяшки. Часть наступающих в это время принесёнными с собой кирками и лопатами заваливала нарытые минные шахты, а по приставным лестницам облепленная налипшей грязью всё лезла и лезла вверх турецкая пехота.

– Не сдюжим, – понял Лешка, собираясь дать команду своим на отход. Слишком мало было сил их сторожевого плутонга на этот участок вала и траншей.

– Ура-а! – раздалось сзади, и в вылезающих на вал османов ударил в штыки поднятый по тревоге второй гренадёрский батальон подполковника Дурнова.

Запал у турок разом пропал, и теперь они, чавкая ногами по грязи, старались убраться побыстрее обратно к себе в крепость.

– Людей нужно срочно спасать, откапывать робят нужно! – суетился внизу рва сапёрный капрал, разбрасывая киркой глину с заваленного входа минной шахты.

– Подсобим сапёрам! – крикнул своих егерей Лёшка, тоже отбрасывая раскисшую глину лопатой.

– Задохнутся ведь солдатики, быстрее, братцы! – всё причитал капрал, яростно, как зверь, работая своим орудием.

Через десяток минут вход в шахту удалось расчистить, и на Божий свет выбрались саперы, волоча за собой придавленного землёй товарища.

– Спасибо, братцы! Дай бог вам здоровья! Благодарствуем, робяты! – слышалось от спасённых. – Не бросили нас егеря-соколики!

Весь плутонг после сдачи вахты возвращался в свой лагерь мокрый и облепленный грязью от сапог аж до самой макушки. Но самое главное, что все сегодня были пока живы. А дождь сверху всё лил и лил…

Русские батареи вели непрерывный огонь по турецким укреплениям, и из-за продолжительной осады, тянущейся гораздо дольше запланированного, у артиллерии уже начал ощущаться недостаток боеприпасов. Снаряды снова стали экономить и даже объявили вознаграждение за собранные на поле ядра. Ушлый Потап с пронырливым Федькой умудрились так заработать аж по два гривенника. Но всё равно всего этого было мало, и обозные команды начали подвоз новых боеприпасов из Хотина, Аккермана и Килии. Потребность в порохе и снарядах была такая высокая, что все генералы и штаб-офицеры армии, имевшие при себе лошадей, отдавали их для организации подвоза. Только 3 сентября, чтобы скрыть подготовку генерального штурма, обстрел крепости усилили до прежних 600 выстрелов в сутки.

Ночью была взорвана первая мина, заложенная под гласиром – пологой земляной насыпью перед наружным рвом крепости. Турки, всполошившись, сразу же бросились в атаку, но были отбиты картечью и штыками. Бой был очень жестокий. Противник понёс большие потери, урон русских войск составил тоже более 350 человек. В ночь на 6 сентября была взорвана ещё одна мина, и её огромная воронка была сразу же занята и стала очередным русским укреплением перед крепостью.