Игорь Валериев - Отряд [litres]

По педагогическому составу и программам обучения для двух других взводов было много вопросов. Пока подыскивались кандидаты на роль преподавателей. Я представил Николаю примерный перечень предметов, которые будут изучать разведчики и «кровавая гэбня». Тот дал добро.

В общем, работы было проделано много. Постепенно скелет или костяк центра начал формироваться. На днях должны прибыть амурцы, для которых уже были подготовлены места проживания, новая форма, оружие, полигон.

Два других взвода будут набираться в июне – июле, когда в высших учебных заведениях начнутся выпускные экзамены. А пока Кошко и тройка новоиспечённых дворян занимались отбором кандидатов для учёбы, знакомясь с личными делами студентов.

Ещё одним радостным моментом было отличное состояние дел у супругов Бутягиных. Павел и Мария прибыли, как мы и договаривались, в моё имение. Проинструктированный управляющий довёл эту информацию до Кораблева, а тот познакомил Бутягиных с Боткиным, и, как говорится, они нашли друг друга.

Когда я, вернувшись из командировки, организовал изобретателям пенициллина приём у императора, тот уже знал о восторженных отзывах по этому лекарству от Боткина и других медицинских светил столицы, ставших свидетелями, как инъекции нового препарата вытаскивают пациентов буквально с того света.

Сергей Сергеевич, как лейб-медик и ординарный профессор академической терапевтической клиники, организовал на её базе для Бутягиных возможность проведения экспериментального лечения с помощью пенициллина.

Как результат, на приёме у Николая Второго Павел Васильевич получил орден Владимира четвёртой степени, потомственное дворянство и следующий по табели чин. Мария Петровна – вензелевый подарок в виде броши, украшенной бриллиантами, производства Фаберже. Кстати, это была первая изготовленная брошь с вензелем Николая Второго.

Но не это было основным подарком. Мне и Боткину удалось уговорить императора профинансировать создание под руководством Павла Васильевича Томского бактериологического института, при котором создать производственные мощности по изготовлению пенициллина, а также противодифтерийной сыворотки и оспенной вакцины. А в будущем и других медицинских препаратов. Главное, подальше от чужих глаз и с патентованием новых лекарств. Для этого было предложено государю внести изменения в «Положение о привилегиях на изобретения и усовершенствования» девяносто шестого года, включив в него патентную защиту лекарственных средств. Было предложено оформлять патенты на химическое соединение (формулу); способ получения химического соединения (субстанции); способ лечения с использованием химического соединения или фармацевтической композиции.

Выслушав наши с Боткиным мнения о том, какие средства в бюджет может принести реализация в империи и за рубежом того же самого запатентованного пенициллина, а также продажа лицензий на его производство в другие страны, Николай проникся и решил активно «пробить» данный вопрос через Госсовет.

Если это произойдёт, то Бутягины с их пенициллином станут первыми ласточками, а в дальнейшем и миллионерами. И я приложу все усилия и своё влияние на императора, чтобы новый закон прошёл через Госсовет. Если надо будет, то и террор личный объявлю всем замшелым старым пенькам, заседающим в этом консервативном законодательном органе.

В общем, у Павла Васильевича и Марии Петровны всё складывалось очень удачно. А мне сегодня надо было решить ещё один наболевший вопрос – поставить, так сказать, все точки над i в своих отношениях с Машенькой Беневской.

По прибытии в Гатчину я смог только через своего управляющего отправить ей вещи, переданные со мной Аркадием Семёновичем. Как выяснилось, в отличие от брата, снимавшего в столице комнату, Мария проживала в доме у родного брата её дедушки по линии Нины Викторовны. Дядя матери Марии был всего-навсего бывшим членом Главного военного суда генерал-лейтенантом Иващенко Порфирием Алексеевичем.

После нашей эпопеи я встречался с Марией всего дважды. Служба занимала всё время. И вот сегодня я у неё на дне рождения. В шесть вечера начнётся торжество, а пока гости стекаются в дом генерала Иващенко. По столичным меркам очень неплохой такой домик. Будет где и за столом посидеть, и зал есть для танцев, где стоит очень хороший рояль. Когда Мария меня представляла в нашу первую встречу в январе двоюродному дедушке и его семье, пришлось песни попеть под аккомпанемент Марии.

Вручив имениннице шикарный букет роз и приложившись к ручке, был познакомлен Марией с теми гостями, что уже успели прийти. Это были две симпатичные девушки-однокурсницы и её друг детства – Борис Викторович Савинков, прибывший в столицу решить какие-то семейные финансовые дела, перед тем как убыть в Цюрих, куда уже уехала его жена.

Раскланявшись с молодым человеком, на лице которого так забавно смотрелись усы с загнутыми вверх концами, особенно на фоне больших залысин, ушёл в кабинет хозяина дома, чтобы выразить старому генералу своё почтение. Там познакомился с младшим сыном Порфирия Алексеевича капитаном гвардии Владимиром Порфирьевичем, служившим на Охтинском пороховом заводе в должности начальника пироксилинового отдела.

Пообщавшись с ними минут десять, покинул кабинет и отправился в комнату с небольшим балкончиком, чтобы подышать свежим воздухом и кое-что обдумать. В доме Иващенко топили хорошо, плюс генерал признавал только свечное освещение, так что в моём парадном мундире было несколько жарковато.

Пока шёл к балкону, проанализировал информацию по Савинкову и иже с ним. Три года назад Борис Викторович, возможно, будущий вдохновитель боевой организации партии эсеров, которой ещё нет и в помине, был арестован в Варшаве за революционную деятельность, но потом отпущен. Год назад его снова арестовали и вновь выпустили. В этом году он женился на дочери писателя Глеба Успенского и месяц назад отправил её беременной в Швейцарию, куда собирался выехать в ближайшее время и сам.

«Зашевелились товарищи революционеры», – подумал я, открывая дверь на балкон и выходя на него. И полгода не прошло со дня смерти Александра Третьего, а в Мюнхене и Цюрихе начали собираться и консолидироваться революционеры всех мастей. Пошли разговоры о создании единой революционной организации. И одну из первых скрипок начал играть Володя Ульянов, выехавший за границу меньше чем через месяц после смерти императора. За это время Ульянов-Ленин, псевдоним остался тем же, успел издать несколько работ, будто бы написал их заранее. И неплохих работ, признаться. В опубликованном произведении «Что такое “друзья народа”?» впервые выдвинута идея «революционного союза рабочих и крестьян как главного средства свержения царизма, помещиков, буржуазии». А в работе «Что делать?» прозвучало: «Дайте нам организацию революционеров – и мы перевернем Россию!» Жандармы, конечно, держат руку на пульсе, но события готовы поскакать вскачь, надо готовиться и думать, как это всё повернуть в менее кровавое русло.