Алёна Ершова - Реальность Тардис

По приезду нас как-то суетно накормили, выдали форму и повели в баню. На следующий день всех осмотрел медик. Трое температурили сильно, меня и еще пару ребят слегка знобило. Всех забрали в лазарет. Провалялся там неделю. Ни чего страшного. Сказали ОРВИ. У двоих, правда, оказалась пневмония, один из них тот балбес, которому я с носками помог, сказали выкарабкается.

25 декабря 2003 г.

Ближе к полудню на телефон горячей линии регионального комитета солдатских матерей поступил звонок от пассажирки, ожидающей своего рейса в местном аэропорту. Гражданка была крайне удивлена и раздосадована, заявляла, что видит группу новобранцев, которая уже два часа стоит на взлетной полосе при температуре -30 градусов. Просила разобраться в ситуации, так как «мальчиков жалко».

Женщина, что приняла вызов, была матерью солдата срочника, который погиб год назад в Чечне, и просто физически не смогла проигнорировать звонок. У нее даже не промелькнул логичный вопрос, с чего заявительница взяла, что на аэродроме стоят призывники?

Первым делом она позвонила на сборный пункт, где ей со всей прямотой поведали, что срочников в аэропорт увезли еще вчера утром. Милой женщине бы успокоится на этом, пойти на обед, по магазинам в поисках новогодних подарков. Но подарков дома никто не ждал. Сын не успел обзавестись семьей, а она соответственно, внуками. Поэтому набрав полную грудь воздуха она позвонила в аэропорт. Как это часто бывает в нашей стране, по началу никто ничего не знал, не понимал и не мог ответить. Но женщину взяла здоровая злость, и меньше, чем через час времени и менее чем за десять телефонных звонков картина последних суток стала ясна. В тот момент, когда военный самолет наконец то вышел на взлетную полосу, в военную прокуратуру округа уже за подписью председателя комитета поступила жалоба, содержащая перечень фактов нарушения санитарно-эпидемиологических правил и норм, и с требованием провести проверку по данному факту.

Вместе с жалобой от председателя поступил звонок, с просьбой не закидывать дело в долгий ящик.

Помощника венного прокурора, которому передали факс, можно было даже не просить об этом. На кануне, собрав свои вещи в объемный чемодан, от него после громкого скандала, ушла жена. Настроение было столь паскудным, сколь велико желание его испортить всем желающим. Потому к моменту посадки военного самолета в аэропорту предстоящего места службы Дениса, «на уши» были подняты все.

И все закрутилось, завертелось, ушло в верха с огромным внутренним скандалом и вернулось звездопадом с пагонов, с реформами и чистками. Но без смертей и тюрем. И где то, чуть позже один полностью седой полковник, поставил свечку святому – защитнику военных, прекрасно понимая то, какая беда прошла мимо, лишь слегка задев своим черным крылом.

А в самую темную Йольскую ночь мчалась Дикая охота, неистовыми криками приветствуя первый из измененных миров. Ведь найденный ими человек-камушек, так до конца еще не осознавший себя создателем необузданных в своей неизбежности лавин новых вероятностей, сделал первый ход.

Год заканчивался. Уходил метелями, подмигивал гирляндами, махал в след разлапистыми еловыми ветвями.

Последние дни уходящего года были на удивление теплыми и снежными. Водителям, спешащим за покупками, это добавляло хлопот, а остальным вселяло чувство праздника. Воздух словно пропитался запахом хвои, мандаринов и корицы.

Я достала из духовки последнюю партию имбирных пряников. Завтра раскрашу, и яркие, вкусные фигурки добавят праздничного настроения. Которого, к слову, нет совсем. «Ну, да Алиса, тебе не шестнадцать, себе то можешь не врать. И светлое ожидание праздника – это для кого-то другого». Тоскливо грызло подсознание, которое выползло, сразу же как почувствовало ничем не занятые минуты. Учебное полугодие закончилось: школа, тренировки, дополнительные занятия плавно сошли на нет, высвобождая свободное время. Заняла его привычная хандра. Невозможность встретить этот праздник с мужем и ребенком меня угнетала. Все чаще я себя ловила на мысли, что хочу вернуться в свой мир или всего лишь одним глазком посмотреть, как у Коли дела в этом. Нельзя. Потом захочется подойти пообщаться, а после придется отдирать от сердца с мясом. Нет.

Александр, времяпровождение с которым радовало и как-то успокаивало, неделю как окопался на работе, сдавая годовой отчет. Мы даже по телефону разговаривали мало, и ни о чем. Постепенно отдаляясь. Наверное, вот так сходят на нет отношения, если в их костер не подбрасывать дров. Обидно. Почему-то мозг с легкостью представлял картину, на которой мы вместе. Как-то, естественно, гармонично это выглядело. С другой стороны, лично я ничего не сделала для сохранения наших отношений, и вывода их на новый уровень, так что и жаловаться не чего. Хотя подарок для Саши лежал упакованный. Ждал своего часа.

От Дениски то же не было вестей. Вроде, он обещал, что напишет сестренке, но еще даже недели не прошло от его отбытия в часть, а учитывая загруженность почты, письма раньше конца новогодних каникул ждать не стоит. Насколько же проще со смартфонами: написал сообщение, и через пол минуты уже читаешь ответ. А еще и родители Дениса придут на встречу Нового года. Что б смотреть на них всю ночь и гадать: получилось или нет? Не праздник, а каторга.

Хорошо, хоть решилась пойти к Вике на Новогоднюю вечеринку. Как-то в толпе собственные мысли чуточку тише. Правда не хотелось туда до зубовного скрежета.

У Вики было многолюдно и шумно. Когда я пришла мальчишки резались в Мортал Комбат на приставке, а девчонки пытались что-то изобразить на кухне.

– Эти криворукие испохабили тесто, – заявила мне с порога хозяйка дома. – Лиска, надо идти спасать нашу пиццу.

– Артель «Руки из плеч» к вашим услугам, – криво усмехнувшись прошла на кухню. – Кто придумал в качестве праздничного блюда пиццу?

Девчонки слегка смутились. Хотя мотивы и арифметика ясны. Скидывались мы на вечеринку аж по сто пятьдесят рублей, но для праздничного стола на десять человек этого явно мало. В результате как самый простой и дешевый вариант девочки выбрали пиццу. Но не заказать, а сделать самим. Сделали. Вижу. Продукты были нарезаны мелкими кубиками, а вот тазик с предполагаемым тестом выглядел грустно. Матовая жижа, в которой плавало белесое нечто. Тем не менее ни чего непоправимого не было.