Александр Плетнёв - Проект «Орлан»: Одинокий рейд. Курс на прорыв. Фактор умолчания [сборник litres]

– Звучит непрезентабельно, – совершенно серьезно усмехнулся Бжезинский, – пованивает…

– Только ложь сладко пахнет, – подрезал Фоли, – а от правды бывает еще как разит! Так вот о «Vagrant II». Я не видел четкой цели! Даже нужная Белому дому локальная победа не решала задачи оправдания перед электоратом. С моей точки зрения (военной точки зрения!), в основополагающих директивах, исходящих из вашингтонской администрации, проглядываются идеи профана, напрочь игнорирующего, как бы он это назвал – «незначительные сложности технического характера», которые, по его профанскому мнению, «тупые военные должны решать походя, в угоду его, мать его, гениальности»! Вся концепция плана Вашингтона, якобы оставаясь методологически обоснованной, страдает многими допущениями и предположениями за противника, намекая о каких-то закулисных шпионских играх.

– В Пентагоне уверены в выводах ЦРУ.

– Моя разведка это технологии, – медленно проговорил Фоли, намекая на фотографии орбитальной группировки, данные радиоперехвата и РЛС-наблюдения, – а ЦРУ использует (вынужденно, традиционно, обоснованно) в том числе и древние способы – правила шпионских интриг и комбинаций, сугубо человеческие факторы. У меня конкретные факты, у них шаткая умственная казуистика. Не знаю, что они задумали, но сейчас мы имеем то, что имеем: информация о военных катастрофах просочилась в прессу. В политической и общественной среде кризис недоверия к президенту. И упаси боже рассказать о настоящих причинах всего происходящего. Даже не берусь угадать, с чем к нам едет прокурорский представитель. Чего я не знаю? Это вопрос к вам!

– Я и сам до конца не уверен, каков общий замысел ЦРУ, какова конечная политическая стратегия президентской команды, – замялся, почти заюлил Бжезинский.

– Черт возьми! – вспылил Фоли, подавшись вперед. – Неужели до вас не доходит, что у нас здесь вполне может назреть, ни много ни мало, военный кризис! Я просто обязан знать! Иначе один неверный шаг может привести к глобальной катастрофе! Колитесь уж… знаю, вы давали подписку о неразглашении, у каждой группы лиц свой уровень допуска. Тем не менее…

– Наличие у русских инсайдерской информации это неоспоримый факт, – после непродолжительного раздумья наконец решился Бжезинский. – США обязаны обладать этими материалами. Однако в Вашингтоне не согласны на ожидание – когда оно там просочится из русских щелей всякими перебежчиками, утечками информации, проколами секретчиков. Или аналитическими расчетами от начавшихся структурных и технических изменений у Советов. Даже в ЦРУ не готовы к долгим шпионским играм. Информация на тридцать лет вперед быстро потеряет свою актуальность, время просто догонит, самотеком добежит до фиксированных дат. Поэтому в Белом доме решили сделать ставку на принуждение Кремля к сотрудничеству… узким кругом… тет-а-тет… США – СССР… не привлекая даже Британию…

– А англичане за каким чертом? – фыркнул адмирал. – Союзники?

– Как я понял, у них… – доверенный представитель президента скривился – явно не хотел об этом говорить – еще один секрет, – у них что-то есть из артефактов.

– Но я все-таки пока не нахожу логики, как ведение любых: локальных, региональных, масштабных, даже стычковых боевых действий связано с этой идеей – вытянуть Москву на конструктивность. Хм… если лишь отчасти. Показать, какие мы можем быть плохие парни, в противовес предложив приятную альтернативу. Так?

– Совершенно верно, – с неожиданной радостью подхватил Бжезинский, найдя понятливого собеседника, – кнут и пряник! А коль уж все вертится вокруг «Кирова» и он причина всей заварухи, то, пожалуйста – на эту ключевую причину и надавим. Устроив акцию устрашения… как там в ваших боевых уставах: «предпринимать действия, обусловленные военной необходимостью». Лучше и не скажешь!

Адмирал снова фыркнул, глядя со своей «колокольни» военного и офицера (да еще не абы какого – морского!) на сугубо штатскую фигуру.

– Ухмыляетесь вы почем зря… сэр, – в этот раз Бжезинский вложил в «сэр» почти издевательство. – Весь мой прежний опыт против московитов (прозвучало это в совершенно непонятной и невозможной транскрипции «moscowitoff»), все выкладки аналитического отдела ЦРУ выводят более чем приемлемый процент успеха – угрозами и провокациями сбить с толку, дезориентировать советскую правящую элиту, склонить ее к компромиссным переговорам. Одновременно атакуя на политическом и дипломатическом фронте. СССР и без того вечно живет под санкциями, а теперь представим, что совет ООН, все международное сообщество станет наседать на русских с мотиваций «информация о будущем – это достояние всех людей планеты». Особенно если мы все правильно обыграем в прессе, вынудим Европу занять жесткую позицию. Да будь я проклят, если у русских не возникнет масса проблем с собственными союзниками. Но это будет подано как вероятность при несговорчивости! А компромиссная альтернатива, как я уже упоминал – исключительно двустороннее использование информации.

Фоли сомнительно покачал головой:

– Я верю в непреложную логику. И всегда считал большевиков не до конца рациональными с точки зрения нашего, западного здравомыслия. Однако даже в моем понимании – согласие, купленное ценой угрозы, не есть абсолютное согласие.

– Наверное, это неправильно… строить свою стратегию, исходя из подобных предпосылок, но разве это не одна из эвентуальных целей войны – если не удается одержать быструю и бесспорную победу военным путем, вынудить противника к политическим уступкам. Прогрессия военного конфликта чревата наращиванием силы следующих ответных и противоответных шагов! Что в итоге может привести к полноценным и полновесным ударам, вплоть до применения сами понимаете чего. Даже в локальной концепции в этом мало чего хорошего. И как выясняется, при всей риторике и антириторике политиков, никому не нужно. Даже военным, с их профессиональной мотивацией. Никто не желает раскачивать лодку.

– Есть у вас такая манера – усугублять простые вещи, изъясняясь сложным языком, – брюзгнул Фоли, отводя взгляд в сторону, чтобы не выдать внезапно охватившее его чувство:

«Он что, этой „профессиональной мотивацией“ хочет обвинить меня в своевольстве, игнорировании последней директивы Вашингтона? Или это репетиция перед прилетом сенатского контролера. Еще вчера бил копытом, лез в драку, а сегодня, гляди ж ты – включил „заднюю“. Впрочем, чего я хотел, кто я ему и кто он мне. Каждый прикрывает свою задницу. Что ж поглядим… и помечем еще бисер».

Адмирал подтянул к себе тактическую карту с какими-то яркими пометками и повернул ее к гостю, мол, смотрите: