Сергей Васильев - Сталь Императора

– Но это невозможно! – не выдержал Бубнов.

– Вообще невозможно или пока невозможно, Иван Григорьевич? – немедленно отреагировал император.

– Не существует стали, из которой можно сделать такие большие лопатки турбины, металл не выдерживает – плывёт, – попытался поддержать товарища Горюнов.

– И опять вы ошибаетесь, – покачал головой император, – сталь такого качества была не востребована, выделкой её не занимались, поэтому отсутствует промышленная технология производства. Но образцы существуют и Дмитрий Иванович Менделеев с удовольствием поделится результатами лабораторных исследований. Если не терпится подержать в руках – прошу, – в ладонях монарха блеснул золотистый металл. – Известный вам Авенир Авенирович Чемерзин, изобретая рецепт стали для своего панциря буквально на коленке, сам того не ожидая, создал жаропрочный, лёгкий, износостойкий, и в то же время гибкий сплав, идеально подходящий для выделки лопаток турбин… Есть у него всего один серьезный недостаток – он безумно дорог, поэтому стоимость двигателя будет сопоставима со стоимостью всего остального корабля… Надо искать другие, более дешевые жаропрочные сплавы и есть уже те, кто этим занимается.

Император аккуратно положил образец металла на стол и загадочно посмотрел на офицеров.

– Но один, экспериментальный боевой корабль с нефтяными котлами и паровой, а может даже парогазовой турбиной, мы сможем позволить себе, чтобы было на чем отрабатывать технологии строительства и обслуживания таких кораблей… Вот вы, Алексей Николаевич, – монарх повернулся к Крылову, – посмотрите, какой броненосец из строящихся можно использовать, как экспериментальную площадку, тем более, что двигатель там будет не единственной инвенцией.

Инженеры не выдержали и зашумели, обмениваясь впечатлениями от услышанного. Император довольно улыбнулся в усы, вернулся на свое место и спросил уже другим тоном, в котором не осталось ни капли озорства.

– Я всё ещё жду отчёт о текущем состоянии кораблей, а также о мерах по возможной модернизации, с помощью которой можно выиграть хотя бы несколько узлов. Что будет, если убрать никому не нужный таран? Изменить дифферент? Снизить перегрузку? Облегчить корабль хотя бы на время боя? Поставить дополнительный котел или наоборот – снять лишний? На вопрос, оптимальны ли обводы корпуса, должны ответить скрупулёзные исследования моделей в принудительно проточной воде. Считаю необходимым срочно построить соответствующие закрытые бассейны, смонтировать насосы и немедленно начать гидродинамические тесты. Они пригодятся не только для военного, но и для торгового флота. И всё это срочно. Никто не собирается ждать, когда мы подготовимся. Нападать будут неожиданно, бить будут в спину. Так что, Алексей Николаевич, раз Вы первый произнесли слово «невозможно», Вам, как заведующему опытовым бассейном, и предстоит быть на острие поиска возможного. Мобилизуйте кадетов, склонных к конструированию – пусть своими руками создают будущие рабочие места. Привлекайте офицеров, желающих участвовать в конструкторской работе. Обеспечьте взаимодействие с инженерами кораблестроительных заводов. И пробуйте. «Ищущий да обрящет». Как только появится самый скромный, самый призрачный результат – тогда еще раз соберемся и решим, что стоит менять – приказ, корабли… или кораблестроителей!

Император сделал паузу, деловито вытряхнул из трубки недокуренный табак и поднял на моряков пепельные глаза.

– Думайте, господа, думайте. Кораблям нужна скорость, чтобы догнать, убежать, навязать бой на выгодной дистанции. Каждая нервная клетка, активирующаяся в вашей голове в результате напряженной умственной деятельности, – это спасенная жизнь наших моряков в реальном бою. А морской бой – не только маневр, не так ли, Степан Осипович?

– Так точно, Ваше Величество, – автоматически произнес адмирал Макаров, ещё находящийся под впечатлением последней двусмысленной фразы монарха, в которой Степан Осипович услышал плохо скрытое недовольство.

– Ну тогда давайте, в свете выявленных задач флота, поговорим про артиллерию. Знаю, что Вы готовите справку по результатам обстрелов движущихся мишеней и неподвижных броневых плит. Что у нас есть утешительного, а что – тревожного?

Адмирал Макаров отметил про себя, что уже не первый раз видит, как незаметно, но жёстко император перехватывает инициативу разговора и вот уже все обсуждают не то, с чем пришли, а что-то совершенно другое, что нужно монарху… Или не только ему? Может быть, именно это есть самое важное и направленное строго в будущее? Скосив глаза, Степан Осипович поймал взгляд Крылова и понял, что его друг переживает похожие эмоции. Внутри упрямой натуры адмирала тлело желание вернуть разговор в прежнее русло, но видя что активность Крылова рискует превратиться в публичную порку корабелов, решил не сопротивляться напористой царской энергетике и позволить рулить туда, куда император посчитает нужным. Артиллерия, так артиллерия.

– В результате обстрела неподвижных броневых плит и движущихся мишеней на дистанциях 20-40-60 и 80 кабельтовых главным калибром – восьмидюймовыми орудиями – «Громобой» в Кронштадте и «Россия» во Владивостоке, десятидюймовыми – «Ростислав», двенадцатидюймовыми – «Три Святителя» в Севастополе, а также всеми орудиями вспомогательной артиллерии, выявлены следующие закономерности.

На дистанции свыше 30 кабельтовых только 12-ти и 10-ти дюймовые орудия имеют решающую боевую ценность. Но даже из этих пушек, несмотря на все усилия артиллеристов, так ни разу и не удалось пробить крупповскую броневую плиту толще, чем 152 мм, если она располагалась хотя бы под небольшим углом к атакующему снаряду. Но даже пробитие не всегда даёт нужный результат. Ещё одной неожиданной проблемой являются взрыватели Бринка, активирующие подрыв лишь в одном случае из десяти после пробития. Возвращаясь к эффективной дистанции боя, отмечу, что шестидюймовая артиллерия становится бесполезной уже на дистанции 20 кабельтовых. Остальные орудия вообще никакой угрозы для хорошо бронированного корабля не представляют. Тем более, что в него ещё попасть надо! Угломеры Люжоля-Мякишева имеют погрешность, растущую с увеличением дистанции и на расстоянии более 30 кабельтовых практически бесполезны. Дальномеры Барра и Струда более-менее точно определяют расстояние до 40 кабельтовых, затем ошибки резко растут и требуют очень большого навыка для определения дистанции, особенно на качке. Эффективная прицельная стрельба на расстояние более 40 кабельтовых возможна только при корректировке прицела с помощью двух дальномеров, один измеряет расстояние до цели, второй – до всплесков, а у нас по одному – на каждый флот. Эффективность самого дальномерного поста возрастает по мере его возвышения над уровнем моря. Наиболее удачным оказалось размещение на боевом марсе, откуда пришлось демонтировать 37 мм пушку и протянуть туда телефон. При стрельбе по движущейся маневрирующей мишени на расстоянии более 40 кабельтовых традиционный порядок пристрелки оказался неэффективным – за время полета снаряда до цели мишень успевала выйти из-под накрытия. Пристреливаться на дальних дистанциях надо минимум тремя орудиями, при этом второе и третье должны делать выстрел, не дожидаясь всплеска от первого. Жаль, что трёх орудий в одной башне мы не имеем. Общий вывод – попадание в цель на расстоянии свыше 40 кабельтовых носит исключительно случайный характер, следовательно, ведение огня при таких условиях является бесполезным расходованием боеприпасов.