Сергей Васильев - Император из стали [оптим. картинки]

Какой же «товарищ» Гучков ершистый! Взведённый, как сжатая пружина! Но это даже хорошо – опереться можно лишь на то, что сопротивляется… При этом – обязательно держать в поле зрения и ни в коем случае не допускать простоя. Такие норовистые скакуны не терпят бездействия, как и забвения. Не удовлетворив свои амбиции в действующей системе, сносят всё целиком, в выборе средств не стесняются, не морализируют и не комплексуют. Что там этот «товарищ» себе позволял перед революцией 1917? Распространение фальшивых писем императрицы? Чудный мальчик! Осталось только правильно его использовать… Собрать бы всех этих «парвеню» и закинуть, как гранату, в великосветский петербургский салон… Да, кстати, не забыть про гранаты, как про пушечные, так и про «ручную артиллерию»…

Император встал, потянулся, прислушиваясь к поведению совсем недавно контуженного тела, поморщился, ощутив тупую боль в затылке и шейных мышцах, прошелся по кабинету, проверяя двигательные рефлексы, вернулся к столу и размашистым почерком дописал в столбик еще несколько фамилий…

– Это всё не то, – пробормотал он, барабаня пальцами по столешнице. – Нужен оперативный, компактный, работоспособный и главное – полностью подконтрольный орган власти, куда можно потихоньку перетаскивать распорядительные полномочия… Так, посмотрим, на что царь у нас вообще имеет право?

Император вытащил справку, заботливо подготовленную становящимся незаменимым Ратиевым, и углубился в изучение законодательства империи, качая головой и подчёркивая красным карандашом список полномочий, имевшийся в наличии у российского самодержца:

«Императору Всероссийскому принадлежит Верховная Самодержавная власть. Повиноваться власти Его не только за страх, но и за совесть, Сам Бог повелевает» – статья 4 … – Ишь ты! Сам Бог!.. Невольно сразу ищешь соответствующую надпись в правом верхнем углу: «Согласовано! Бог!»…

«Государь Император утверждает законы, и без Его утверждения никакой закон не может иметь своего свершения», – а вот это уже по делу – отметим – статья 9.

«Власть управления во всём её объёме принадлежит Государю Императору в пределах всего Государства Российского…» бла-бла-бла « и лицам, действующим Его Именем и по Его повелениям».

– Сказано хорошо, но уж больно запутано, – нахмурившись, опять пробормотал император, переворачивая страницу, – ну что тут еще?

« … в порядке верховного управления издаёт указы…» бла-бла-бла… « а, равно, повеления, необходимые для исполнения законов…»

«Он же – верховный руководитель всех внешних сношений с иностранными державами… объявляет войну и заключает мир, а, равно, договоры с иностранными государствами» – статья 13 – несчастливая…

Следующую – 14-ю статью император подчеркнул всю:

«Государь есть Державный Вождь российской армии и флота. Ему принадлежит верховное начальствование над всеми сухопутными и морскими вооружёнными силами Российского Государства. Он определяет устройство армии и флота и издает указы и повеления относительно: дислокации войск, приведения их на военное положение, обучения их, прохождения службы чинами армии и флота и всего вообще, относящегося до устройства вооружённых сил и обороны Российского Государства».

Статья 15 – объявляет местность на военном или исключительном положении.

16 – право чеканки монеты и определение внешнего её вида.

17 – и увольняет Председателя Совета министров, Министров и Главноуправляющих отдельными частями, а также прочих должностных лиц…

Ну и, конечно же, «помилование осуждённых, смягчение наказаний и общее прощение совершивших преступные деяния, и прекращение судебного против них преследования, и освобождение их от суда и наказания… и вообще дарование милостей».

«Вот уж точно, государство – это я, – император улыбнулся. – И как это товарищ Романов умудрялся всем этим заниматься, не имея даже секретаря? Но зато полный простор для творчества – можно совершенно легально дублировать любой орган управления, изобретать новые и ликвидировать старые, без соблюдения каких-либо процедур… Хоть Советскую власть провозглашай – всё будет легитимно, – покачав головой, он взял трубку, не спеша набил душистым табаком, но так и не зажёг спичку, улетев в воспоминания про становление первого государства без царя и министров-капиталистов».

Лопоухий и близорукий, с академической профессорской бородкой, Григорий Иванович Петровский абсолютно не соответствовал образу шефа НКВД, тем не менее был тем самым первым (если не считать десяти дней Рыкова), кто возглавил народный комиссариат внутренних дел, хоть и не очень стремился к этому. Он просил Ленина:

– Владимир Ильич! Назначьте другого товарища, а я буду его помощником.

– Во время революции от назначений не отказываются, – заметил Ленин и, шутя, весело усмехнувшись, добавил, – дать Петровскому двух выборгских рабочих с винтовками, они отведут его в помещение Министерства внутренних дел, и пускай тогда попробует отказаться!

Сталин нашёл руководителя НКВД в кремлёвском буфете, где он загружался крепчайшим чаем, водя красными от недосыпа глазами по каким-то сводкам и справкам.

– Коба, как думаешь, сколько у нас советских республик? – спросил Григорий Иванович с плохо скрываемым сарказмом, не отрывая глаз от бумаг.

– С утра была одна, – осторожно подыграл ему Сталин.

Петровский бросил бумаги на стол, водрузил поверх них увесистый подстаканник и торжествующе посмотрел на наркомнаца:

– Больше 100! Да-с, точнее, – скосил он глаза в записку, – 122!

– У нас губерний столько нет, – удивился Сталин.

– Да какие там губернии, – махнул рукой Петровский, – у нас уже полно уездных и даже волостных советских республик со всеми атрибутами государственной власти – собственными наркоматами, деньгами, границами и даже дипломатическими отношениями с соседями, причём, не всегда дружескими. Вот, – Петровский двумя пальцами, будто боясь испачкаться, толкнул бумаги к Сталину, – разбираю конфликт между Ржевским и Тверским «советскими государствами». Тверь захватила 20 вагонов, предназначенных для Ржевского уезда, Ржев собирается идти на Тверь войной, спрашивает, поддержим ли мы их в этом благородном деле?

– Ну, и как это понимать? – ошарашенно спросил Сталин, перебирая листки докладов.

– А это, дорогой Коба, – откинулся на спинку стула Петровский, – товарищи на местах так неожиданно трактуют лозунг «Вся власть – Советам», делая упор на слово «Вся»…