Сергей Васильев - Император из стали [оптим. картинки]

Директор и владелец котельного завода Александр Вениаминович Бари застал своего партнера, инженера Владимира Шухова, в его кабинете. На столах, на стульях и даже на полу были навалены разнокалиберные огрызки турбин, а сам хозяин этой коллекции задумчиво складывал бумажных журавликов из технологической документации.

– Грешишь? – с улыбкой спросил предприниматель, ужом протискиваясь сквозь нагромождение металла.

– Даже и не думал, – равнодушно ответил Владимир Григорьевич, принимаясь за очередную поделку.

– Я про уныние, которое есть смертный грех, – уточнил Бари. – По какой причине траур? Металл ползёт? – и пнул ногой останки турбины.

– Угу, – кивнул Шухов и мрачно обвёл взглядом металлическое кладбище, – деформация проявляется на седьмой минуте работы, после десятой – клинит вал. Сегодня пришло письмо от Стодолы [57]. Пишет, что с заданными параметрами задача решения не имеет – надо уменьшать температуру. Утверждает, что турбина Кузьминского – тупик.

– В таком случае у меня две новости. Первая – государем только что подписаны два указа: о создании Института Теплотехники во главе с Гриневецким [58], и Института Стали и Сплавов во главе с Черновым [59]. Как сказал император: «Жаропрочные металлы и сплавы – первая и наиглавнейшая цель!», а это и оружейные стволы, и двигатели внутреннего сгорания, и наши котлы-турбины. Так что собирайся – едем в Кронштадт!

– Почему именно в Кронштадт? – удивился Шухов.

– Как сказал Его Величество, Кронштадт будет нашим наукоградом. С прошлой недели весь остров – особо режимный объект. Всем новым разработкам присвоен гриф «Секретно». Сегодня у нас встреча с Черновым, Поповым и адмиралом Макаровым – твои гиперболоиды будут ставить на корабли в качестве радиомачт, ну и… – Бари подмигнул партнеру и чуть понизил голос, – государь подсказал, в каких двигателях семи минут работы турбины будет вполне достаточно.

– А теперь прошу сюда, – Александр Степанович Попов, как радушный хозяин, был учтив и слегка возбуждён. – Смотрите, – указательный перст уперся в стоящий на рейде Кронштадта броненосец «Апраксин», – слышите щелчки искрового передатчика? Нет? А вот мы сейчас поворачиваем антенну… – два дюжих матроса подхватили оглобли ворота и начали медленно вращать мачту с закрепленными на ней проводами. – И вот! Щелчки уже слышны… а теперь стали явно громче. Это радиоволны отражаются от корпуса корабля! – Попов распрямился и торжествующе поглядел на Макарова. – Вы понимаете, какая польза от этого изобретения? Помните, какие у нас на Балтике туманы! А тут, просто поворачивая антенну, вы сможете определить не только наличие препятствия, но и направление… а может и расстояние до него! – Попов торжествующе улыбнулся. – Три года назад я написал в отчете радиотехнической комиссии:

«Влияние судовой обстановки сказывается в следующем: все металлические предметы (мачты, трубы, снасти) должны мешать действию приборов как на станции отправления, так и на станции получения, потому что, попадая на пути электромагнитной волны, они нарушают её правильность, отчасти подобно тому, как действует на обыкновенную волну, распространяющуюся по поверхности воды, брекватер, отчасти вследствие интерференции волн, в них возбужденных, с волнами источника, то есть влияют неблагоприятно.

…Наблюдалось также влияние промежуточного судна. Так, во время опытов между «Европой» и «Африкой» попадал крейсер «Лейтенант Ильин», и если это случалось при больших расстояниях, то взаимодействие приборов прекращалось, пока суда не сходили с одной прямой линии».

– Но никогда не мог подумать, что мой доклад прочитает и им заинтересуется сам государь! А тут сразу – и дополнительные фонды, и помощники и настоятельная просьба сделать прибор до вашего отправления в Арктику.

– Да, – задумчиво разглядывая антенну, пробормотал адмирал Макаров, что-то прикидывая в голове, – было бы неплохо иметь на «Ермаке» такие глаза, которые даже ночью смогут предупредить о наличии айсберга…

– Ну тогда я должен буду вам еще кое-что показать, – подмигнул адмиралу изобретатель и потащил его к стоящей у причала барже. – Что вы сейчас слышите?

– Ветер, шум, извозчик коня перепрягает…

– Хорошо! – кивнул головой Попов и деловито полез в трюм, – а сейчас?

Адмирал прислушался и пожал плечами.

– А так? – ученый вытащил из кармана врачебный стетоскоп и приложил к обшивке.

Макаров приник к прибору ухом, прислушался, поднял голову.

– Динамо-машина «Апраксина»?

– Да! – торжествующе кивнул Александр Степанович, – я просидел тут целую неделю, когда буксиры лед ломали и в конце концов даже научился на слух определять расстояние до них и отличать одного от другого – у них машины работают по-разному.

– Но у айсберга ничего не шумит и не гремит, – протянул адмирал, явно рассчитывая на продолжение интриги.

– А мы на что? – улыбнулся Попов и громко крикнул в пустой зев трюма. – Эй!

– Эхо! – изумленно пробормотал Макаров…

– Да, – подтвердил профессор, – вода плотнее воздуха и звуковые волны будут распространяться быстрее, а по скорости отражения можно будет довольно точно определить расстояние.

– Значит и глубину?

– И глубину тоже! – торжествующе заключил изобретатель.

– Ну, Александр Степанович, ну удружил, – искренне обрадовался моряк.

– Да вот, понимаешь, – смущенно возразил ученый, – это не совсем я. Точнее – исполнение, конечно, моё, и отчёт комиссии – тоже мой, но вот всё остальное – описание того, как можно практически использовать эффект отражения акустических и радиоволн… и даже фокус со стетоскопом – это всё его, – и Попов указал глазами на потолок, – мы проговорили больше двух часов и знаешь, я устал конспектировать его мысли. Никогда бы не подумал, что он хорошо разбирается в гальванике и так детально знаком с последними исследованиями в этой области… Хотя есть то, что выходит даже за рамки известных мне исследований…