Татьяна Иванова - Орнамент с черепами [СИ]

— Неужели же старостихиного сыночка и вправду повесят? Есть, значит, на свете справедливость…

Сама Леждена стояла в первом ряду, убитая, несчастная, уже не в силах даже плакать.

Эситея добралась до офицерского помоста как раз тогда, когда осужденных вывели из какой-то времянки к месту казни. Дикеофора, подметая длинными полами плаща ступеньки, медленно поднялась на помост во внезапно повисшей над полем тишине и демонстративно упала на колени перед начальником дартанаев. Быстро коснулась лбом досок перед его сапогами и легко встала.

— Прошу у вас помилования для осужденных на казнь.

— Вы просите невозможного, Эситея, и сами это прекрасно понимаете, — тихо ответил Астайнар и добавил хорошо поставленным голосом так, чтобы услышал народ. — Но из уважения к вам, госпожа дикеофора, я сохраню жизнь одному из осужденных. Кого вы выбираете?

Эситея невольно взглянула ему в глаза, в синие глаза, в которых светилась злость и насмешка. Затем дикеофора перевела взгляд на осужденных, неспешно поднимавшихся на свой помост со связанными сзади руками. Парни занимали места перед виселицами.

Кого ей выбрать? Кого? Пелея Леждина? Или его дружка, на котором тоже было негде пробу ставить? Эта парочка была притчей во языцех для всего Древнего города. Ни одного светлого поступка за годы жизни в Меарах. Остальные трое были известные лентяи и пьяницы. Трудно, невозможно было выбрать из них кого-нибудь одного, более достойного жить, чем прочие.

Госпожа Леждена воспрянула, она не сомневалась в выборе дикеофоры. Ее сын будет жить, а судьба остальных четверых была ей глубоко безразлична.

«Она убьет меня, когда все кончится».

Эситея вздохнула, внезапно осознав, что ей сейчас предстоит сказать.

— Господин Эр'Солеад я прошу вас отменить казнь тем, под которыми при повешении порвется веревка.

Астайнар Эр'Солеад несколько мгновений молчал, удивленный.

— Пусть будет так, — громко сообщил он народу и добавил для палача. — Тщательно проверь веревки на виселицах.

Эситея опустила голову и закусила губу. Если бы она выбрала кого-нибудь одного, то смогла бы уже уйти. Теперь же ей придется стоять на страшном помосте все время казни.

Палачу передали лестницу, он внимательно изучил все веревки на виселицах по очереди, кивнул, что все в порядке.

Несколько музыкантов проиграли на флейтах мелодию королевского дома дартанаев. Господин Эр'Солеад действовал как представитель королевской власти. Литаврист гулкими ритмичными ударами в медные тарелки обозначил для собравшихся время казни.

Под мерные удары литавр первый осужденный взобрался на приступку и спустя мгновение резко упал вниз, закачавшись в петле. Эситею на несколько мгновений затошнило. Палач оказался мастером своего дела. У повешенного хрустнула шея; он, безусловно, был мертв.

Веревка порвалась под вторым осужденным. Тот живым рухнул на колени на помост. Палач, приподняв его, перерезал веревки на руках. Парень опустился на четвереньки и замер, как побитый пес.

— Иди, ты свободен, — сказал Эр'Солеад.

Глаза всех людей на поле скрестились на хрупкой девушке на офицерском помосте, плотный лиловый плащ которой трепал ветер.

— Эй, дай сюда эту веревку, — потребовал начальник гарнизона.

Литаврист продолжал мерно ударять в свои тарелки.

Эситея взглянула на веревку, которую изучал начальник пришельцев. Она была перерезана, будто острым кинжалом.

— Так вы говорили, Эситея, что ваши крылатые невидимые посланники не принадлежат к нашему миру, и не могут влиять на него?

— Я такого не говорила. Любой из них может уничтожить всех нас в мгновение, если ему будет позволено.

— Понятно. Шемарад, найди кого-нибудь другого вместо этого палача. Давайте новые веревки.

Снова наступила тишина, нарушаемая лишь мерными ударами литавр.

Молодой силач, выбранный Шемарадом, поднялся на помост. Ему протянули проверенный моток новой веревки. Он принялся укреплять петли на виселицах под внимательными взглядами всех собравшихся.

Пелей Леждин, красивый смуглый парень с щегольскими усиками, из последних сил старался сохранить достоинство. Крупные капли пота катились по его породистому лицу. Его дружок, не выдержав напряжения, заплакал. Третий осужденный стоял, как оглушенный.

— Какую же пытку я им невольно устроила! — с ужасом подумала Эситея.

Воцарилась мертвая тишина. Даже литаврист забыл о своих тарелках и не отводил глаз от трех темных виселиц на фоне синего неба.

Следующего осужденного, лентяя и пьяницу, новый палач повесил с не меньшим мастерством, чем предыдущий заплечных дел мастер, быстро и бесповоротно. Посмотрел на начальника дартанаев, ожидая одобрения. Тот действительно кивнул.

— Вытри сопли, идиот, — пробурчал Леждин дружку. — Последние мгновения, как-никак. Спустя несколько секунд его дружок повис в петле и умер мгновенно. Эр'Солеад с торжеством посмотрел в глаза случайно поднявшей на него взгляд Эситее.

И тут Пелей Леждин рухнул на помост с обрывком веревки на шее. Палач, наклонившись, перерезал ему веревки на руках и за шиворот поднял живого парня на ноги.

Госпожа Леждена сползла на землю, потеряв сознание от перенапряжения.

Эситея, ни на кого больше не глядя, спустилась по ступенькам на землю, нашла своего ослика, взятого напрокат у ворот, и отправилась домой. Ее мутило, перед глазами плыло, все звуки превратились в однообразный шум. Не помня себя, она добралась до дома, тщательно задвинула тяжелые брусья внутренних щеколд на двух входных дверях, сбросила где-то на пол плащ дикеофоры и с тихим стоном, держась руками за стену, направилась на полутемную кухню, напиваться. Сил зажечь светильники не было.

Аккуратно порезала темный, ржаной хлеб, холодное мясо, хрустящий зеленый перец, достала из массивного шкафа бутылку наливки, заползла на скамью, завозилась, устраиваясь поудобнее.

И тут на пороге неосвященной кухни бесшумно возник Астайнар Эр'Солеад.

— А ведь я еще даже и не выпила, — мрачно сказала девушка, наливая темную ароматную жидкость в стаканчик. — А уже началось. Он пришел. Точнее, они пришли. Не сойти бы здесь с ума…

— Да, мерзкий городок, — изрек в ответ начальник дартанаев, перемещаясь на шаг вперед. — Дикеофора города и та пьянчужка.

У него за спиной в полумраке обрелся вроде начальник дартанайских лазутчиков. Эситея глотнула наливку, смакуя ароматную жидкость собственного изготовления.

— Недурно, — похвалила она сама себя, закусывая хрустящим перцем. Затем посмотрела в лицо глюку. — Что же вы хотите, господин Астайнар? В Заречье нет ни одного храма. Вы и сами на той стороне Литтавы, наверное, не были таким жестоким.

— Жестоким? — сурово переспросило ее наваждение. — Вынужденная мера. Иначе ваших не остановить.